Одноглазый дом

Города пытались перещеголять друг друга, и порой эти стремления доходили до абсурда. Отсюда произошли разные статуи Хранителя (в каждом городе он изображался по-своему), местные приметы, суеверия и праздники с их традициями. Страна превратилась в обломки, из которых не собрать целого.

Раньше Офелия жила на ярком осколке витража – в южном Лиме. Теперь же, поселившись в западных землях, она наблюдала серые улицы, собранные из камня и металла. Не город, а огромное здание тюремщиков. И лишь яркие клочки земли, приходившиеся на районы богачей, разбавляли общее уныние.

Вернувшись на чердак, чтобы оставить Бо, Офелия сразу поняла, что влипла, встретив хмурого Деса. При виде нее, временно пропавшей и внезапно обнаруженной, он скрестил руки, как будто собирался читать нотации. Не успела она что-либо сказать в свое оправдание, как в дверном проеме рядом с Десом нарисовалась взволнованная Флори.

– Где ты была? – выпалила она, и в этот момент голос у нее прозвучал точь-в-точь как мамин.

Офелия свалила всю вину на пса. Вынужденная прогулка могла сойти за уважительную причину, но не сейчас. Флори была вся на нервах, будто бы наэлектризована, – от нее разве что искры не летели. И казалось, что Дес с торчащими кверху черно-белыми прядями уже отхватил такой разряд, что волосы дыбом встали. Да, именно так он и выглядел, словно бы его ударило током, – весь дерганый и взъерошенный.

Быстро смекнув, что его присутствие здесь излишне, Дес поспешил скрыться. Уходя, он пообещал занести книги позже.

– Книги? – переспросила Офелия, а потом, когда сестра рассказала о своем плане, удивилась еще больше: – Ты будешь защищать Дарта в суде?

Флори неловко пожала плечами и отвела взгляд:

– Я предлагала эту роль Десу. Он отказался. Заявил, что оратор из него никудышный.

– Он просто верит в тебя. – Офелия улыбнулась, а потом добавила: – И я верю.

Флори пробормотала что-то невнятное и отлучилась в каморку с водогрейкой. Пусть сестра прятала лицо, все же от внимательной Офелии не ускользнуло, что глаза ее красные и опухшие от слез.

Вскоре Дес снова появился – вначале притащил многотомную стопку, а потом обед на большом подносе. При виде еды Офелия вспомнила, что не ела с самого утра, и с аппетитом принялась за овощной суп.

Флори не стала терять времени: расположилась на полу, окружив себя раскрытыми книгами, словно бы собралась проводить какой-то ритуал. Она порвала листы бумаги на узкие полоски, чтобы использовать их как закладки, а после взялась за изучение какого-то увесистого фолианта с желтыми трухлявыми страницами. Спустя время Офелия обнаружила сестру крутящейся то к одному, то к другому тому – как секундная стрелка на книжном циферблате.

От всякой помощи Флори отказалась, и Офелия вернулась на кухню таверны, где ей тут же нашли занятие – перебирать колотые орехи, из которых Сола готовила ликер. С ее скрытым талантом прозвище «стаканщица» приобретало другой смысл, о чем не преминул пошутить задира-разнорабочий.

Когда Офелия вернулась на чердак, комнату уже окутали сумерки. Единственный источник света – маленький керосиновый фонарь – стоял на полу. Флори лежала на животе, болтая в воздухе босыми ногами, и бубнила себе под нос, иногда замолкая, чтобы в задумчивости погрызть карандаш. Книг вокруг нее стало еще больше, а пол покрылся смятыми бумажками.

Флори почувствовала, что за ней наблюдают, и повернулась.

– Как дела на кухне?

Легкая улыбка коснулась ее уставшего лица. Офелия в ответ пожала плечами и сказала, что уже холодно лежать на полу. Тогда Флори сгребла в охапку записи, несколько книг, фонарь – и со всем этим добром переместилась на кровать.

– Есть результаты? – с надеждой спросила Офелия.

– Да, я исписала половину карандаша и истратила кучу бумаги.

– Думаешь, это поможет Дарту?

– Помогло бы, будь он продавцом в канцелярской лавке, – произнесла Флори с усмешкой, а в следующую секунду вновь стала серьезной.

– Тебе нужна помощь? Я могу рвать бумагу на закладки или искать нужную книгу… – предложила Офелия.

– Я сама, – ответила Флори, давая понять, что не нужно ее беспокоить.

Тогда Офелия затихла и легла в постель, понадеявшись уснуть и не мешать. Она долго крутилась с боку на бок, поправляла подушку, пинала ногами одеяло, закрывала глаза и считала овец. Встревоженное воображение превращало их в безобразных существ – пушистых, шарообразных, с бледными морщинистыми мордами, напоминающими смятую бумагу… Когда один из этих монстров потянулся, чтобы схватить ее за руку, Офелия вздрогнула и проснулась. В первые мгновения даже показалось, что кожа на руке зудит, будто и впрямь кто-то больно ущипнул ее.

– Эй, ты как? – спросила Флори, оторвавшись от записей.

– Просто страшный сон, – ответила Офелия и почувствовала, что в горле пересохло.

– Будешь ромашковый чай? Дес добыл для нас.