Одноглазый дом

Она молча отступила, в последний раз окинула взглядом двор и ушла, не теряя времени на препирания. Главное – найти Офелию. Единственным местом в городе, куда рвалась сестра, был Голодный дом. Но если допустить мысль, что она ушла не по своей воле, то Флори самой стоило поторопиться, чтобы попросить у Дарта помощи. Так или иначе, все дороги вели в Голодный дом, и она двинулась вниз по улице, рассудив, что Офелия, плохо ориентируясь в Пьер-э-Метале, пойдет привычным для нее маршрутом: через квартал Опаленных и пшеничное поле.

Путь, который в обычный день занимал около получаса, показался мимолетной пробежкой. Надежда догнать сестру не оправдалась, и дурное предчувствие все сильнее кололо в сердце. Поддавшись панике, Флори свернула с дороги к фамильному дому. Подземные тоннели указывали кратчайший путь к безлюдю. Не раздумывая больше ни мгновения, она обогнула дом и вошла через черный ход. Дверь открылась от одного уверенного толчка. В слабом освещении кухня выглядела тускло и будто охваченной туманом. Переступив порог, Флори ощутила, как под ногами вздрогнул пол, доски вокруг вздыбились и тут же опали, в стенах что-то глухо защелкало.

Дом стал совершенно чужим: холодным, отстраненным, серым, – как хмурое осеннее небо. Здесь явно кто-то похозяйничал, прикрутив к люку в полу металлический засов, с виду куда более надежный, чем деревянная плашка, приколоченная рядом. Потребовалось приложить немало усилий, чтобы вытащить из паза штырь и открыть лаз в подвал. Флори замешкалась, чтобы найти фонарь, не рискуя соваться в тоннели без света, как вдруг уловила какой-то странный, едва различимый звук, похожий на шаги. Но было поздно.

На нее напали сзади, накрыв пыльной тканью и прижав, – так ловили птиц, случайно залетевших в дом, а сейчас схватили ее и куда-то поволокли. Не видя ничего вокруг, она потеряла ориентацию в пространстве и, лишь пересчитывая ребрами ступени, поняла, что ее тащат наверх.

Попытка вырваться обернулась неудачей. Грубая сила вдавила ее в пол, и грудную клетку пронзила такая боль, что сознание ненадолго отключилось.

Придя в себя, Флори ощутила, что ноги и руки связаны, затем увидела потолок с облупившейся штукатуркой и по старой люстре, украшенной лентами, узнала спальню сестры. Приглушенные всхлипы выдали присутствие самой Офелии. Она сидела на кровати, привязанная к металлическим прутьям: заплаканная, растрепанная и с кляпом во рту. Рядом, сложив мясистые руки на груди, стоял громила, который грозно рыкнул:

– Будешь орать – засуну тебе в глотку свои носки. Ясно?

Флори слабо кивнула, не рискуя спросить, кто он и как тут оказался. Одна из досок под ней приподнялась, больно впившись в лопатку, словно дом пригрозил по-своему.

– Хорошая девочка, – склонившись, громила похлопал ее по бедру, словно лошадь, и Флори лягнула бы его, если бы не путы на щиколотках.

Заметив на ее лице смесь ужаса и отвращения, он громко заржал, будто происходящее виделось ему забавным. Вторя ему, пол и стены задрожали, с потолка пыльной крошкой посыпалась побелка, а следом раздался внезапный треск. Громила коротко гикнул, словно подавившись смехом, и рухнул набок, придавив лохматой башкой ноги Флори. Она вскрикнула от боли, позабыв, что ей грозили кляпом, хотя тот, кто стращал ее минуту назад, теперь неподвижной тушей валялся рядом со сломанным от удара стулом.

Все произошло так быстро, что Флори потребовалось некоторое время, чтобы осознать это. Увидев перед собой Дарта, ловко расправляющегося с путами на ее руках и ногах, она приняла его за наваждение, но прикосновение холодных пальцев было настоящим. Освободив ее, он переметнулся к Офелии и сказал:

– Нужно связать его, пока не очнулся.

Флори схватила с пола веревки, подползла к громиле и тут же резко отпрянула, когда увидела, что кожа его приобрела зеленоватый оттенок и пошла мелкими трещинами. Прямо на глазах косматая голова стала уменьшаться и размякать, будто проколотый мяч. Дарт бросился на помощь, но опоздал: грузная туша усохла и пропала в складках одежды. Он сгреб вещи, и те, полые внутри, просто смялись под его пальцами. Ошеломленная и напуганная, Флори не могла вымолвить ни слова и только ахнула, увидев, как из скомканной ткани упало что-то зеленое и живое. Дарт заметил это мгновением позже, попытался пришлепнуть ногой, но под ботинок попал только хвост, да так и остался там, а ящерица юркнула в щель между досками. Увиденное казалось невозможным, а искать объяснения было некогда. Дом зашатался и заскрипел, с потолка откололся кусок побелки и, разбившись о плечо Дарта, рассыпался в пыль. Закашлявшись, он приказал уходить и для ясности всплеснул руками, указывая на дверь.