Одноклассники

Могу сказать точно: нет, неинтересно! Я не могу понять, почему иностранцам удается найти необычную интересную тему, оригинальный сюжет для картины? Почему у них воистину творческий подход к делу и отлично работают мозги? Даже из фильма, построенного только на каком-нибудь судебном процессе, они могут сделать конфетку! А у нас же кроме талантливых блестящих картин наших супергениальных выдающихся режиссеров прошлых лет и лицезреть-то в общем нечего. Тоска! Я уже очень давно кроме программы новостей, политических ток-шоу, КВНа и моего любимого и лучшего сатирического театра «Кривое зеркало» с его потрясающими актерами ничего не смотрю. Не трачу свое драгоценное время и здоровье.

Розалии позвонили. Она внимательно посмотрела на дисплей и вышла из комнаты. Для меня тоже пришла sms от Лешки. Он написал: «Помирились?», но за этим вопросом скрывалась его великая надежда на дальнейшую совместную жизнь со мной. Что я могла ему ответить? Нет, не помирились и никогда уже не будем вместе? Но вера-то на возврат отношений с Фимой на «круги своя» еще существует, хоть и крепко пошатнувшаяся. Вернулась Розка.

– А где бутылка? – спросила я ее. – Давай тащи, продолжим!

– Нет, подруга, тебе уже хватит, давай пить чай, – ответила она почти совсем трезво.

Видимо, приняла меры, решила я, видя ее абсолютно разумное состояние. Помощница по дому Люся накрыла на стол, принесла чай и обалденные пирожки с белыми грибами и капустой, и мы продолжили наши посиделки. Вспомнила, что не позвонила детям, поэтому срочно отправила sms, что у меня всё в порядке и я свяжусь с ними завтра.

– Настроение-то поднялось немножко? – спросила Розалия.

– Да, представь себе, теперь буду пить только водку! Может, забуду этого предателя совсем и найду себе нового мужа в миллион раз лучше! Конечно, лучше, который будет мною дорожить, а не издеваться над моими чувствами, изменяя мне и с энтузиазмом делая детей направо и налево, – закончила я бодро с оголтелым оптимизмом, присутствовавшим во мне лишь в те периоды, когда я бывала подшофе.

– Хватит врать! – оборвала мои фантазии Розалия. – Никогда ты Фимку сама не бросишь, даже если будет развод. Всё равно будешь постоянно стонать: «Я люблю его, мне так его не хватает, жить без него не могу…»

Я тупо уставилась на нее, но настойчиво и упрямо сказала:

– Ты думаешь? А вот и хрен тебе! Сегодня же о нем забуду и не вспомню, вот увидишь!

– Ну-ну, – усмехнулась она, – посмотрим…

В глубине дома послышался звонок в дверь. К моей подружке кто-то приехал. Розалия сама пошла встречать прибывших.

– Слышь, Розка, – высказала я ей вслед свою просьбу, – не приводи их сюда. Я не в форме, да и без косметики. Не хочу, чтобы меня такую видели, а то сразу же начнут жалеть и сплетничать, что плохо выгляжу, потому что меня муж бросил!

– Ладно, – смилостивилась Розалия и вышла за дверь.

Вот черт, принесла же кого-то нелегкая! Совесть надо иметь приходить в гости в такое время, когда люди уже почти в постели. Не сидится же этим идиотам дома! С аппетитом поглощая вкусные пирожки, стала думать о своем отъезде домой в Германию и придумывать оправдательную версию для детей, с надеждой ожидающих нашего примирения. Розалии не было минут десять. Наконец, послышался звук открываемой двери.

– Выпроводила полуночников? – спросила я, не оглядываясь. – Вот и молодец, а то шляются по ночам, не дают людям расслабиться…

Роза ничего не отвечала. Я обернулась, и… слова застряли у меня в горле. На пороге комнаты собственной персоной стоял… Ефим! Как когда-то, точно так же мы смотрели друг на друга на кухне нашего дома после уличения его в неверности и не могли вымолвить ни слова. На его растерянном лице читалась нерешительность. Он стоял на одном месте, не в состоянии сделать и шага. Ну что же, подумала я, почти сойдя с ума от радости и счастья, если Магомет не идет к горе, тогда гора сама поползет-помчится-полетит к Магомету.

Я встала, стремительно подошла к нему, уткнулась лицом в его грудь и… в то же мгновение оказалась в его сильных и нежных объятиях. Он прижал меня к себе. Стал отчетливо слышен звук его сильно бьющегося сердца, готового выскочить из груди. Я заплакала. Как же долго ждала этого момента! К счастью, на моем лице не осталось ни грамма косметики или крема, а то его такой великолепный и безупречный итальянский прикид был бы напрочь испорчен! Я плакала, а Фима гладил и гладил меня по голове, как ребенка, которого надо успокоить. Потом мое все залитое слезами покрасневшее и опухшее лицо оказалось в его ладонях и он начал с нежностью целовать мои мокрые глаза, щеки и губы.

– Ну что ты, что ты, родная, – говорил Ефим, глядя на меня такими же полными слез глазами, – никто кроме тебя мне не нужен, никто. Жить без тебя не могу и не хочу. Люблю тебя… прости меня за все неприятности и переживания, которые тебе принес… прости за всё! Никогда это больше не повторится! Таких, как ты, на этом свете нет!

Я крепко обхватила его руками и вновь прижалась щекой к его груди. Мой, мой, мой и больше ничей! Никому никогда не отдам!