Одолень-трава

Вася-Василёк

ненаглядную Иринку

вёл под кренделёк.

Задержались у беседки,

простояли час,

целовал сосед соседку

много-много раз.

Потекла в крови истома,

музыке под стать.

Месяц всё ворчал над домом:

«Не дадут поспать».

               НАТАША

– Что случилось? – Нет Наташи. –

Где она? – Не можем знать. –

Так не стойте, матерь вашу,

надо ж девушку искать.

У родни узнайте толком,

может, есть какой-то слух.

Человек ведь не иголка,

не соринка и не дух.

Обзвоните, обойдите

всех знакомых и друзей,

сколько надо заплатите

за известие о ней.

Что за мука, что за пытка

вспоминать из раза в раз,

как стихи, её улыбку,

встречи наши – как рассказ.

Люди добрые, ищите,

где и как – мне всё равно,

если знаете – скажите…

– Она замужем давно.

              ВЕЧЕР

                1

Ну-ка, сядем, лапушка,

на скамейке рядышком,

станем разговаривать

про свои дела.

Я – почти что дедушка,

ты – почти что бабушка,

хоть пора печалиться

вовсе не пришла.

Вспоминаем молодость –

прошмыгнула белкою,

как заря вечерняя

отпылала страсть.

Мы уже не прячемся,

как сосед с соседкою,

можем разговаривать

на скамейке всласть.

Про дела домашние

говорим обыденно:

грядки, вот, не полоты,

не идут дожди,

комаров на улице

видимо-невидимо,

завалилась изгородь,

хоть не городи.

Дети не приехали –

обещали к Троице –

моя дочка Настенька

да твой сын Иван,

перестройку вспомнили –

вот так перестроились –

всё в России-матушке

глупость и обман.

От реки повеяло сыростью,

как с кладбища,

солнце успокоилось,

улеглась жара,

стадо возвращается,

слава Богу, с пастбища,

да и нам, наверное,

по домам пора.

Ах, ты, моя милая,

что же мы наделали!

Хоть о том, что минуло,

горевать грешно.

Ты калиткой стукнула…

Занавеска белая,

как невеста грустная,

всё глядит в окно.

             2

Ах, какой ты милый

и какой ты глупый,

близкий и далёкий,

жалкий и чужой,

если б знал, как хочется

выпить твои губы,

по лицу усталому

провести рукой,

увести куда-нибудь

далеко за реку,

чтоб траву заречную

горячо примять.

До чего же надобно

мало человеку,

но и этой малости

не у кого взять.

Ты слова хорошие

говоришь про то же,

на скамейке рядышком,

как всегда сидим,

говорим о юности,

что-то сердце гложет,

как глаза усталые

от кострища дым.

Я всё время думаю,

как же это вышло,

что живёшь ты рядышком,

всё-таки не мой.

Точно как на дереве

лакомая вишня,

хоть вставай на цыпочки –

не достать рукой.

Как же не заметили

мы с тобой друг друга,

как пути-дороженьки

наши разошлись,

то ли снегом-холодом

замела их вьюга,

то ли дождик-слякотник

загубил нам жизнь.

На село негаданно

опустился вечер,

хочется-не хочется,

но домой пора.

Вопреки поверию

время плохо лечит,

значит, снова мучиться

будем до утра.

Я иду усталая

к дому по дорожке,

словно из бокала бы