Одолень-трава, отведи беду

Света облизнула пересохшие от воспоминания губы и перевела взгляд с синего неба на тетрадь. Она сама её сшила из купленных листов плотной бумаги и теперь наслаждалась, занимаясь любимым делом. Старшие доверили ей вести семейную бухгалтерию, и Света теперь тщательно фиксировала в своём гроссбухе все траты и поступления. Она за эти месяцы научилась местному письму и счёту, но цифры предпочитала писать по-своему, отчего её учёт смотрелся для местных как шифрограмма. Впрочем, никто её записи и не смотрел. И Пётр, и Вета с радостью доверили ей учёт и контроль.

Света с удовольствием вносила в свою тетрадь даже потраченные деньги, глядя на цифры, как на старых друзей, которые не обманут и не подведут. Но душа её просила большего. Слишком прост был их семейный бизнес. Негде развернуться!

«Ничего, даже если с карьерой не получится, то хотя бы с женихами здесь выбор больше», – утешала себя девушка. При мысли о женихах перед глазами почему-то возник молодой князь Гордей таким, как увидела его недавно: голубоглазый красавец на вороном коне, белозубая улыбка, русые кудри. Сладкий вздох вырвался из груди при этом воспоминании. Как он на неё смотрел! Как улыбался!

Жаль, Пётр сразу её домой отправил, когда князь приехал на его будущую школу посмотреть. И вечером специально для неё разговор с матерью завёл.

– Всем хорош наш князюшка – и храбр, и умён, только бабник. Девок любит, а вот жениться – нет, – Пётр со значением посмотрел на Светлану. – Его в храм венчаться батогом не загонишь. Князь-батюшка его женил рано, а княжна Марья девкой характерной оказалась. Ничего не скажешь – кровушки у него вдоволь попила, но он ничего, держался, жене не изменял. И траур, когда она при родах умерла, весь срок честно блюл. Зато теперь отрывается.

– И сколько ему было, когда женили? – спросила Света. Интересно стало, сколько здесь считается рано

– Пятнадцать.

– На год младше нашей Ланушки, – задумчиво сказала Вета.

– Думаешь, пора ей жениха искать? – так же задумчиво произнёс Пётр.

– Не надо мне никого искать! Сама найду! И вообще, не хочу я замуж! Мне и так хорошо, – запаниковала Света. Кто их знает, возьмут и правда замуж выдадут. – Я вам что, мешаю?!

– Ну что ты, Ланушка, не мешаешь. Как ты можешь так думать? – покачал головой Пётр.

– Коль не хочешь – неволить не будем, – поддержала его Вета. – Суженного-ряженного на кривой козе не объедешь. Пора придёт – жених сам найдётся.

***

Ночью Света проснулась от шума, странной суеты в доме. Пару раз гавкнул во дворе Приблуда, резко мяукнула Зараза, как будто ей наступили на хвост. Кто-то топал, гудели мужские голоса, явно старавшиеся говорить тихо. Похоже, что-то происходит. Света, не зажигая света, встала и надела платье. Лучше быть наготове. И точно! Скоро в её дверь стукнули, и голос матери произнёс:

– Ланушка, вставай! Мне твоя помощь понадобится.

– Что случилось, мама? – Света, не откладывая, тотчас распахнула дверь.

– Больного привезли. На подхвате будешь. Вскипяти воду, найди чистых тряпок и весь запас мха, неси их в мою горницу, – отдав команду, Вета заспешила к больному.

Может, у Ланы и был материнский дар, а вот у Светы, занявшей её опустевшее тело, его точно не имелось. Но чтобы помогать его и не требовалось. Перевязать, отвар заварить, мазь нанести или инструмент подать можно и без всякого дара. Так что в Ручейках Света уже не раз помогала ведунье.

Разбуженная и сразу загруженная заданиями, Света не задумывалась, кого привезли к ним в дом, и лишь войдя с узлом чистой ветоши и мха в горницу, она узнала в лежащем на топчане мужчине князя Гордея.

– Ставь котелок с кипятком на стол, – скомандовала шедшему следом за Светой Петру Вета, – и садись скорей вместе с Ланой смывать с князя кровь змиеву. Ты, Лана, садись к голове, а ты, Пётр, в ногах. Действуйте! Только осторожно! Смотрите, чтобы на вас не попало.

Взяв принесённые тряпицы, Света и Пётр приступили к делу. Смочив в мерцающей от магии воде тряпицу, аккуратно стирали зелёные пятна с тела, бросая использованные лоскуты на пол. Под зелёной плёнкой открывалась почерневшая кожа. Больше всего пятен располагалось на груди и плечах князя и Света начала с них.

Князь, похоже, был без сознания. Глаза закрыты, сквозь стиснутые зубы вырывались стоны. Скоро Света уже не думала, кого она обтирает, вся сосредоточившись на том, чтобы осторожно смыть зелёную слизь. Увидев, что местами, где пятна были особенно густы, кожа начинает слазить вместе со слизью, Света решила всё же вначале стереть яд с немногочисленных пятен на лице. Иначе пока она протрёт всю широкую грудь, слизь разъест лицо, и там останутся шрамы.

Прикасалась к острым скулам и высокому лбу она особенно бережно. Света невольно вздрогнула, когда густые ресницы вдруг вспорхнули и потемневшие от боли голубые глаза посмотрели на неё.

– Какие у тебя руки ласковые, девица, – произнёс князь и вновь потерял сознание.

Спустя какое-то время Вета позвала:

– Лана, иди ко мне. Там уже не так много обтирать осталось, Пётр один справится. А ты мне нужна зелье готовить.