Одураченные. Из дневников, 1939–1945

5 августа под крупными заголовками: 300 тысяч истекших кровью красноармейцев. Постановщиков эта цифра явно не устраивала. И вот уже на следующий день она превращается в 600 тысяч убитых, раненых и взятых в плен.

Почему ничего не сообщается о павших, раненых, пропавших без вести из состава вермахта? Почему?

Неужели не ясно, что Германию должно интересовать прежде всего число собственных потерь, число ее сыновей, павших на поле боя?

17 августа 1943

Полдень. Гул в небе. Видим три группы самолетов. Гадаем — немецкие или вражеские? Я говорю — американские, потому как летят они очень высоко. Пытаемся сосчитать. И насчитываем 180 машин. Идут с востока на запад. Может быть, отбомбились над Нюрнбергом?

Странная ситуация. В воздушном пространстве Германии враг передвигается так, как будто он здесь дома. Кто же тут все-таки хозяин?

18 августа 1943

В зале ожидания в Штокгейме разговорился с человеком, который оказался членом партии с большим стажем. В его рассуждениях сквозил пессимизм. Он прямо сказал мне, что налеты средь бела дня лишили его веры. «Старый борец» понял, что для успешного отражения налетов Германия слаба.

Значит, даже старейшие партайгеноссе начинают терять веру во всемогущество их фюрера. Однако одна ласточка весны не делает. Нужно еще потерпеть. Дождаться момента, когда и дурак из дураков с партийным билетом сочтет положение безвыходным.

26 августа 1943

Гиммлер стал рейхсминистром внутренних дел! Это ultima ratio^{64}

. Пресловутая соломинка или соборование. Гиммлер не сможет сделать больше, чем он уже сделал. А сделал он много. На всех должностях теперь люди самого радикального толка. Мое мнение: тетива лука, натянутая до предела, может только лопнуть. Медленно, но верно дело идет к концу.

28 августа 1943

В среду вечером (25.08) встречался с семьями младшего чиновника судебных органов Хюна и учителя Б. в Штаммгейме. К учителю Б. приехал из Майнца амтман Б. с женой. Разговор зашел в конце концов о войне. И умонастроение сельского учителя Б. прямо-таки потрясло меня. Это типичный представитель тех, кто поставили не на ту лошадь и не желают видеть, что она хромает и никаких шансов на финише не имеет.

29 августа 1943

Нацисты отлично понимают, почему при каждой возможности стоит употреблять выражения «лучшая армия» и «лучший в мире солдат». Не знаю, являются ли немцы людьми особой породы или они — не исключение. Немец очень восприимчив к похвале. Он польщен, если его достижения упоминаются как-то особо. На свершение чего-либо выдающегося его можно подвигнуть одними словами. Тогда он может превзойти самого себя. Осознав эту черту немецкого характера, нацисты используют ее с истинной виртуозностью. Как бы между прочим рабочему обещают щепотку чего-нибудь «после войны». Не жалко и целой пригоршни. Хозяева заводов и фабрик переняли эту уловку и добиваются с ее помощью прироста выпускаемой продукции.

1 сентября 1943

Начался пятый год войны!

О «реальностях войны» — об этом часто говорит Геббельс — нам напомнили прошедшей ночью. В течение двух часов над Лаубахом бесконечной вереницей шли вражеские самолеты. Бомбили Берлин. Разрушение немецких городов продолжается. Кипят сражения и на других фронтах, хотя у Германии нет никаких шансов решить войну в свою пользу.

Власть имущие слишком трусливы, чтобы расстаться с нею.

Плети, судьба, свою нить!

—

Сегодня меня посетил Болендер, проводящий отпуск в Грюнберге. Его полк сражается в Крыму. Участковый судья был большим оптимистом. Но со временем явно приуныл. И признал без обиняков, что я был прав по всем статьям. Поздно! Господам с высшим образованием надо было шевелить мозгами до 1933 года и не отмахиваться от нашего мнения с жалостливой улыбкой. В принципе, я мог бы гордиться тем, что все судьи, работавшие со мной, считают своим долгом услышать мои суждения о ситуации на фронтах.

2 сентября 1943

Словно в подтверждение того, что я записал вчера о Болендере, сегодня появился судья Бишофф, проходящий подготовку в Герсфельде. Едва мы поздоровались, как он сказал:

«Дела наши на фронте плохи. Думаю, Кельнер окажется прав».

Поздно, очень поздно приходит прозрение!

Ни один из этих господ не обладал способностью оценить политическую обстановку зрело, вдумчиво. Не хочу утверждать, что все до одного были глупы, — это было бы несправедливо. Но силы воображения не было ни у кого. Они доверчиво повторяли то, что вбивало им в голову начальство. Вместо того чтобы мыслить критически, они слепо верили. Констатирую это с большим сожалением, ибо речь здесь о тех, кто должен был бы вести за собой массы своей мыслью.

Тетрадь седьмая. 3 сентября 1943 — 11 марта 1944

3 сентября 1943