Офелия и янтарные хроники

Осторожно свернув свиток, я положила его на место. Даже если в этих залах время не имело значения, мне пришлось бы слишком долго изучать накопившиеся за более чем две тысячи лет записи. Поэтому я пошла дальше, рассматривая полки в поисках более современных документов, которые вскоре нашлись: в другом конце библиотеки, прямо под галереей, которая сейчас была пуста, потому что гвардеец, вероятно, всё же отправился за другими стражами, стоял картотечный шкаф, полный ящиков размером с ладонь. Они были рассортированы не только по цветам в соответствии с четырьмя Янтарными линиями, но и по алфавиту, и судя по виду, их установили не более нескольких десятилетий назад.

Вот оно!

Мой взгляд прошёлся по голубым ящикам Январских и остановился на «П» – «Пендулетт». Я потянула за маленькую ручку, а в следующее мгновение уже листала записи о семьях Пашманн и Паскуале. Вскоре появились и Пендулетты, первые члены семьи которых были зарегистрированы уже в XVI веке.

А потом я нашла папу.

Симон Пендулетт, было написано чётким почерком на карточке, родился 15 марта 1974 года в Париже, умер 23 января 2010 года в Берлине. Дополнительную информацию см. в P17/03 и Xk83 (Секретно!).

И всё. Больше ни слова.

И всё же глаза защипало от слёз. Получилось! Где-то здесь, в архиве, были и другие записи о папе. Оставалось только выяснить, что означают эти странные аббревиатуры, а потом…

Я вздрогнула, когда внезапно рядом со мной открылась дверь, которую я до этого момента совсем не замечала. Это была узкая металлическая дверь, так незаметно встроенная между шкафами и книжными полками, что её легко было пропустить…

Однако вместо моего усатого друга и орды гвардейцев появился сам президент Пан, а вместо меня, похоже, он ожидал увидеть кого-то другого.

– Горацио, конец… – начал он, но тут же осёкся. Слишком поспешно он захлопнул за собой дверь, повернулся и окинул меня раздражённым взглядом. Но почти сразу же взял себя в руки.

Я шагнула назад, отступая от него, а Пан, глядя на меня, неискренне улыбнулся.

– Офелия! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?

– Я подумала, что надо использовать каждую свободную минуту, чтобы подготовиться к турниру, – объяснила я, переминаясь с ноги на ногу. Проснувшаяся совесть напомнила о себе болью где-то в затылке. – Я знаю, что это не совсем по правилам, но… В конце концов, у других было гораздо больше времени для подготовки.

Пан задумчиво меня разглядывал. Ему явно было неловко, неожиданная встреча выбила его из колеи.

– Не будет ли в таком случае более разумным просмотреть карты потоков времени вместо того, чтобы копаться в семейном архиве? – Он поднял брови.

– Да, вероятно, будет. – Я слегка подтолкнула ящик бедром, чтобы вернуть его в шкаф. – К сожалению, мне пока трудно здесь ориентироваться, и… мне стало любопытно.

– Любопытно, – пробормотал Пан. – Итак, что же ты узнала, роясь в документах, как детектив-самоучка? – Наверное, он пытался сказать это непринуждённо, чтобы снять напряжение.

– Ничего важного. – Я моргнула. – Просто хотела проверить, не числится ли в списке Вневременны́х и мой отец.

– И что?

– Я нашла его имя.

– Конечно. – Пан кивнул. – Я бы всё же посоветовал тебе сейчас лечь спать. Архив открыт для кандидатов только в дневное время. Завтра вам сообщат расписание соревнований. На турнир лучше выходить бодрой и отдохнувшей, верно?

– М-м-м, – неопределённо протянула я, но всё же повернулась, чтобы уйти.

Мне уже не терпелось вернуться сюда и найти этот секретный файл.

Обсудить с нами подробности предстоящего турнира было поручено дяде Жаку, и на следующий день он отвёз нас на прогулку в центр Рима. Стоял необычайно тёплый осенний день, и мы некоторое время прогуливались по улице между кафе и магазинами. Грета прилипла к дяде Жаку, как только мы вышли из Колизея, рассказывая ему последние новости о каких-то общих знакомых, о которых я никогда не слышала. Леандр тем временем ехал чуть впереди нас на скейтборде, а я шла рядом с мальчиком-ботаником, который должен был участвовать в соревнованиях от семьи Октябрьских.

– Симпатичный наряд, – сказал Дарий и показал на мою рубашку с длинным рукавом, на которой было написано: «У нас есть только сейчас». – Я бы вряд ли подписался под этим лозунгом, но, пожалуй, стиль мне нравится.

– Спасибо.

Сам он был одет в полосатую рубашку, лёгкие светлые брюки и классические ботинки, а сумка через плечо была из кожи того же цвета, что и оправа очков. Он очень часто смотрел на небо над головой.

– Ты редко выходишь из дворца, правильно я понимаю? – спросила я.

Дарий кивнул.

– Так заметно?

– Немного. Боишься постареть? – На вид ему было лет девятнадцать или двадцать, лицо немного резче очерчено, чем у Леандра, но всё равно красивое. Его губы забавно складывались в озорную улыбку, которая никогда до конца не исчезала.