Офелия и янтарные хроники

Вдруг у меня в ушах зазвучала песня из старого фильма. Я безотчётно начала подпевать, сначала тихонько, потом чуть громче Eye of the Tiger, «Глаз тигра», входя в образ Рокки Бальбоа, боксёра, который никогда не сдаётся.

Я не знала всех слов, поэтому вскоре снова стала напевать мелодию. И вдруг краем глаза заметила какое-то движение. Там, высоко на краю стены, бегала белая крыса.

Джек-Скарлетт! Я замолчала, присмотрелась и решила, что вроде бы вижу кусочек тени, который был чуть темнее окружающего. Тень размером с человека, лежащего и спящего на одном из ярусов. Или, может быть, он смотрел на небо – этого мне было не разглядеть.

Наконец-то!

– Л… Леандр, – заикаясь, произнесла я, подходя к нему через минуту, немного запыхавшись – так торопилась.

Он сел.

– Привет, – пробормотал он и зевнул. – Боже, как я устал! – Глаза-бусинки Джека-Скарлетт сверкнули на меня из-за его плеча, и в глазах Леандра тоже мелькнула вспышка. По крайней мере, на долю секунды.

– Привет.

– Почему ты шепчешь? – удивился он.

– Потому что уже поздно. – Я пожала плечами. Мой взгляд упал на несколько пустых бутылок из-под напитков и стопку старых коробок из-под пиццы на одном из выступов стены. Судя по всему, Леандр проводил здесь все перерывы последних нескольких дней и уже чувствовал себя почти как дома, поскольку Колизей был закрыт для туристов из-за аномалий.

– Тебе не холодно? – Я указала на его куртку, которая на любом другом выглядела бы просто потрёпанной и рваной. Но Леандру, как всегда, очень шла. Как будто ему не нужна крутая одежда, чтобы быть самим собой.

– Нет. – Он откашлялся. – Немного, может быть.

– Почему всё прекратилось? – спросила я, убирая с лица прядь волос. – Ведь это очень странно. Мы развязываем несколько временны́х петель, и вдруг Река времени снова решает вести себя хорошо?

Леандр покачал головой:

– Маловероятно.

– Во дворце нам собираются воздвигнуть памятник.

– Я думаю, что это несколько преждевременно. – Он застегнул куртку. – Но это, по крайней мере, лучше, чем статуи чудовищ Пана, правда? Твоя статуя в натуральную величину рядом с часами хорошо смотрелась бы в вестибюле, – сказал он, и это прозвучало не так шутливо, как ожидалось.

– Что угодно, только не это! – вздохнула я. Внезапный порыв ветра заставил меня вздрогнуть. Я потёрла плечи. Как же здесь было неуютно! Леандру было бы удобнее на простой скамейке где-нибудь в городском парке. Наверное, он был в полном отчаянии.

– Знаешь, я понимаю, что ты предпочитаешь избегать людей внизу. Но если тебе когда-нибудь захочется поговорить или понадобится помощь в поиске более удобного укрытия…

Он ничего не сказал, но кивнул.

– Здесь можно замёрзнуть до смерти под горой коробок, и никто не заметит. Ты же помнишь, что сейчас сюда не пускают посетителей. Твоё тело, вероятно, нашли бы спустя несколько недель.

– Разносчик пиццы наверняка заметит раньше.

– Надеюсь.

– Большое спасибо.

Я вздохнула.

– Нет, ты прав. В конце концов, ты его лучший клиент, и… я бы тоже заметила.

– Да? – спросил он, глядя на меня.

– Конечно, – поспешила сказать я. – Самое позднее, когда появится следующая аномалия и среди нас не будет никого, кто добровольно бросится в самую гущу узлов. – Я сглотнула. – Хотя, конечно, мы в Риме, здесь, наверное, никогда не бывает так холодно зимой, чтобы человек замёрз на улице насмерть, правда?

Леандр покачал головой:

– Никогда не знаешь. К счастью, ты сегодня меня нашла. Как ты собираешься меня спасти? – Он усмехнулся.

– О, я что-нибудь придумаю. – Мои щёки ощутимо потеплели. Возможно, пришла пора сменить тему. – Знаешь… пока я придумываю, расскажи мне о том дне ещё раз, – попросила я его и снова стала серьёзной. – Что случилось восемь лет назад, что ты до сих пор помнишь? Сейчас ведь время и место подходящие?

Ухмылка Леандра померкла.

– Хорошо, – сказал он. – Ты имеешь право это услышать. – Он вздохнул и похлопал ладонью по скамье рядом с собой. Когда я села, Леандр заговорил. Спокойно и бесстрастно он снова рассказал мне о той ночи, обо всём с самого начала: о своём задании забрать душу отца в Берлине, о переезде туда, о времени, которое остановилось, об ограде, которая застряла в разбитой машине, о маленькой девочке на заднем сиденье и треснувшем ветровом стекле. И о моём отце, к которому помощь пришла слишком поздно.

Леандр не сказал мне ничего такого, чего бы я ещё не знала. Ничего нового о том, почему дерево зависло в воздухе перед аварией, я не узнала. Потому что в то время Леандра там вообще не было. И всё же меня окатило волной облегчения.

Как ни странно, мне было приятно говорить о том дне с тем, кто не требовал оставить эту тему и не хотел откусить себе язык всякий раз, когда всплывало папино имя. С тем, кто пережил те же ужасные минуты, что и я.

Когда Леандр закончил, я вытерла лицо рукавом. Потом мы некоторое время молчали, пока Джек-Скарлетт тихо искал крошки в коробке из-под пиццы.

– А… почему здесь никто больше не говорит о нём? – наконец спросила я. – Чего все так боятся?