Офелия и янтарные хроники

Выражения лица Прекрасной Елены при виде драгоценности я тоже не увидела. Однако она пригласила Пана войти, и когда он, наконец, вышел минут через десять, шагал он уже не так уверенно и так цеплялся за перила винтовой лестницы, словно боялся упасть. Ха!

Мы быстро спрятались за гобеленом и, затаив дыхание, ждали, пока он уйдёт.

Вскоре мы постучали в дверь покоев Прекрасной Елены. Открыв нам, она посмотрела на нас ещё более устало, чем обычно. Под её глазами залегли глубокие тени, лицо побледнело, но она выдавила улыбку и пригласила нас присесть на один из своих синих диванов. Несмотря ни на что, она оставалась самой красивой женщиной на свете. Красивой, грустной и молчаливой.

На маленьком столике я обнаружила шкатулку Пана, в ней лежал кулон с сапфирами, очень похожий на тот, который Прекрасная Елена уже носила на шее. Такие же синие камни украшали потолок над нашими головами.

Должно быть, таких камней здесь были тысячи.

– Похоже, он вас очень любит, – сказала я, думая о картине, за которой в рабочем кабинете президента был спрятан сейф.

Елена кивнула.

– Офелия, – пробормотал Леандр рядом со мной. – Скажи, пожалуйста, зачем мы здесь?

– Я просто хочу знать… Правда ли, что Пан спас тебя, потому что надеялся однажды завоевать твою любовь? – спросила я Елену. – Создал ли он этот дворец, чтобы вы с ним жили вечно? И ещё: он последний сын Хроноса?

Сначала она кивнула, но потом покачала головой.

Её глаза наполнились слезами и глубокой синей тьмой.

– Он не подарил мне жизнь, – наконец тихо произнесла она. Её голос звучал хрипло и ломко, и с каждым словом всё тише и печальнее. Судя по всему, она очень долго не разговаривала. – Он похоронил меня заживо.

Я уставилась на неё. По левой щеке Елены скатилась слеза и беззвучно исчезла в воротнике платья.

– А история о том, что есть только четыре Янтарные линии… – неуверенно начала я.

– Прекрасная сказка, не правда ли? Почти никто не подозревает, как всё обстоит на самом деле. – Елена моргнула, рассматривая драгоценное небо, которое Пан устроил для неё. – Боюсь только, что никогда не смогу ответить на его любовь, – прошептала она, – и ждать этого… невыносимо.

Я вздохнула.

– Ночные – моя единственная надежда, – продолжала Елена. Теперь её взгляд снова был прикован к Леандру и ко мне. – Полагаю, вы уже слышали о нас? О нашем плане покончить со всем этим?

– Да, – хрипло сказала я.

Значит, Прекрасная Елена тоже участвовала в заговоре? Леандр сердито выдохнул, и по моей шее поползли мурашки.

– Мы слышали об этом, – также подтвердил он. – Но это безумие!

– Вы считаете правильным, что бесчисленное множество Вневременны́х лишились жизни только для того, чтобы мы могли наслаждаться роскошью бессмертия? – возмущённо спросила Елена.

– Я этого не говорил. Но… Если здесь всё так ужасно и вы не хотите продолжать жить, почему бы вам просто не покинуть Янтарный дворец? Ваши глаза почти совсем тёмные, всё кончится быстро, – сказал Леандр.

– Я бы так и сделала. – Она вздохнула. – Я много раз была на грани того, чтобы сделать это, но… Пан поклялся убить всех Вневременны́х, если я хотя бы попытаюсь. Он убьёт всех обитателей этого дворца и всех, кого он держит в плену в Конце времён. Поверьте, план Пендулеттов – единственный выход. Мы должны отказаться от безвременья.

Леандр покачал головой.

– Нет, – сказал он и скрестил руки на груди. – Это невозможно. Мы не можем так поступить.

– Почему? Из-за крестоносцев, которые не поедут на Багамы? – спросила я.

Глаза Леандра расширились от ужаса.

– Неужели ты поддержишь Ночных?

Я пожала плечами.

– Не знаю, – ответила я. – Может быть, и да. Конечно, я зла на Пендулеттов за то, что они так долго всё от меня скрывали. Но это не меняет сути, верно? Мы сами всё слышали: Пан убивает или запирает в Конце времён неугодных, чтобы сохранить безвременье. Это неправильно, и мы не можем жить так, как будто ничего не знаем.

Неужели он не понимает, что это жестоко и несправедливо, когда немногие живут за счёт многих? Когда нескольким привилегированным открыта дверь в вечность, а других – даже двухлетних детей! – отправляют в Конец времён, лишая всего?

– Мы призовём к ответу Пана и Горацио, – предложил Леандр. – Накажем их за содеянное, все в Янтарном дворце узнают правду, и Елена наконец выйдет в город. И мы оставим всё как есть…

– Заключённым это не вернёт свободу, – сказала Елена. – Их слишком много. Потоки не выдержат столько Вневременны́х.

Леандр встал. Качая головой, он принялся расхаживать по комнате.

– Нет, – повторил он, на этот раз громче. – Это невозможно. Похоже, вы не понимаете, каковы будут последствия. Я этого не позволю, ни за что.

Я встала на его пути и положила руку ему на плечо.

– Знаешь, мне казалось, что большинство временны́х проживут ещё хотя бы несколько лет даже без Янтарного дворца. Но неужели дела обстоят так плохо и для очень многих? – спросила я.

– Я не о том. – Леандр вдруг посмотрел мне в глаза и глубоко вздохнул. – А вот для тебя, – беззвучно произнёс он, – это очень опасно.

Я моргнула. «О чём он?»