Оффлайн

Не имея при этом возможности кого-то оповестить или позвать на помощь.

Неожиданно для себя Йенни подумала о своем смартфоне и о том, как все-таки полезно — невзирая на все негативные аспекты — постоянно быть на связи и, что важнее, иметь возможность дозвониться до других в любую минуту. Она многое отдала бы теперь за возможность вызвать помощь. Но в этой глуши она все равно не смогла бы ни с кем связаться.

Прошел почти час, прежде чем вернулись мужчины.

— Он лежит чуть в стороне от двери, — сообщил Нико, когда они в изнеможении расселись по креслам. — Копать было тяжело, и сначала пришлось сгребать снег внутрь.

— Как думаешь, долго еще будет идти снег? — спросила Анна.

Нико развел руками.

— Понятия не имею. На моей памяти такого еще не бывало.

— Другими словами, может пройти еще не один день, прежде чем явится помощь?

— Будем надеяться на лучшее, но да, теоретически такое возможно.

Маттиас с шумом выдохнул.

— И этот психопат заперт здесь вместе с нами… Чудесная перспектива.

— Что там с рацией? — спросил Флориан у Йоханнеса и тем самым вывел его из оцепенения.

Йоханнес растерянно огляделся.

— А… что?

— Рация. Может, удастся починить ее?

— Нет, забудь; от нее остались одни обломки. Кто бы это ни сделал, он свое дело знает.

— Хм… — протянул Хорст.

— Что? — нетерпеливо спросил Давид, когда стало очевидно, что продолжать смотритель не намерен.

— Да так, просто мысли.

— Ну и?.. Не хочешь поделиться?

— Мне как раз пришло в голову, что рация находится в таком помещении, что случайно в него не попасть, если блуждать по отелю в качестве гостя. Оно расположено в некотором отдалении. Значит, тот, кто испортил рацию, или целенаправленно разыскивал ее, или знал наперед о ее расположении.

— Что наводит на тебя и Тимо, — заключила Анника.

— Да, и на кое-кого из вас, — раздраженно ответил Тимо. — К примеру, когда мы искали Томаса, ты вместе со своим мужем была рядом с той комнатой. — Он с вызовом посмотрел на Хорста. — Ведь так?

Хорст кивнул.

— Так.

Анника в ярости вскочила.

— Хватит выдумывать. Я понятия не имею, где находится эта рация. Мы, как и все, разыскивали толстяка и наткнулись на Хорста. И если мы оказались где-то поблизости, это просто случайность. Чего не скажешь о Хорсте. — Она указала пальцем на смотрителя. — Тебе известно, где находится рация, и ты там ошивался. Кто из нас вызывает больше подозрений?

— Конечно, болваны в комбинезонах. — Лицо Тимо налилось кровью. — Богатые профурсетки вроде тебя думают, что могут пихать нашего брата, как вздумается, и неважно, что вы сами выделываете; это мы — олухи, от которых всего можно ожидать.

— Эй, — попытался утихомирить его Нико, — нет причин повышать голос.

Тимо круто развернулся к нему.

— Не указывай мне, что делать и как себя вести. — И, снова обращаясь к Аннике: — Я же прав? А то, что ты сама сидела в психушке, никого не колышет.

Воцарилось молчание. Анника мгновенно изменилась в лице и побледнела. Остальные смотрели на нее в недоумении. Только Давид страдальчески усмехнулся:

— Чем дальше, тем лучше.

— Это правда? Ну, то, что… — Анна растерянно огляделась.

Только тогда Маттиас запоздало отреагировал. Он вскочил и в припадке ярости навис над Тимо:

— Откуда ты узнал?

— Значит, правда, — слабым голосом заключила Анна.

— Невероятно, да? — Тимо буквально сплюнул эти слова Маттиасу под ноги. — Безмозглый рабочий умеет читать и обращаться с компьютером. И потрудился навести кое-какие справки о людях, которые в порядке исключения поселятся в отеле, хоть он еще не открыт.

Йенни задумалась, почему Тимо ничего не знал о прошлом Флориана. Или он знал, но не видел смысла говорить. Кроме того, она пришла к заключению, что Тимо наводил справки вне отеля, поскольку здесь в радиусе нескольких километров не было Сети.

— Моя жена была больна и лечилась в клинике, — процедил Маттиас. — Ну и что? Это не твое собачье дело. — И, обращаясь ко всем: — И вас это не касается. Лучше подумайте об этом психе, который убил Томаса. Потому что он никуда не делся, и я готов спорить, что он здесь, среди нас.

От этих слов у Йенни холод пробежал по спине. Не отдавая себе отчета, она оглядела всех, одного за другим, и задумалась, кто из этих людей был способен на подобную жестокость.

— У меня была депрессия, — сообщила Анника твердым голосом и кивнула мужу, чтобы тот вернулся на свое место.

Но Маттиас и не думал садиться.

— Не ваше дело, черт вас дери.

Анника посмотрела на него тем взглядом, каким до сих пор удостаивала только Давида.

— Это моя жизнь, и я расскажу столько, сколько сочту нужным. Пожалуйста, сядь.

Маттиас что-то проворчал, но вернулся на свое место. Лишь после этого Анника опустила глаза и продолжила:

— С тех пор прошло два года. Как раз тогда умерла мама. Отца к тому времени уже пять лет как не стало. Я вдруг почувствовала себя такой одинокой… всеми покинутой. И тогда мне вдруг стало ясно, что я следующая. — Она подняла голову. — Понимаете? Пока родители живы, собственный возраст воспринимается как нечто эфемерное. Ведь на очереди еще целое поколение. И внезапно сознаешь, что уже твое поколение состарится следующим и вымрет.