Офицер особого назначения

Погода не изменилась, тем же остался ландшафт. Но холодок в отношениях, оставленный душевным сбоем Виктора, давал о себе знать, растворялся медленно против желаний одного и другого. Шли большей частью молча. Только где-то посредине пути Мария сказала:

— Если капитан не знает, куда плыть, попутного ветра его корабль не дождется. В какой-то книге читала об этом.

— Много чего на свете бывает. Даже штиль может наступить во время бури ненадолго, — ответил Виктор, — потом опять всё повторяется.

Но весна — это не осень, ненастная и холодная. Своим дыханием она способна смягчить самые зачерствелые сердца, вылечить израненные ненавистью души. Если же между влюбленными пробежала всего-навсего черная кошка, мрачные мысли, как снег на лугу под лучами солнца, исчезнут в считанные минуты.

Когда подходили к деревне, Мария уже вновь собирала цветы, плела из них тонкие веночки, крепила на своей и Виктора головах, отходила несколько вперед, любовалась. Виктора же вновь терзала мысль: как подступиться к выполнению задачи. Кое-какой опыт есть, но его совершенно недостаточно.

Не мудрствуя лукаво, решили действовать по своему шаблону. Осмотрели Слёзное издали. Село лежало в неширокой долине по обе стороны длинного пруда, напоминающего по форме слезу. Две ограничивающие его земляные плотины возвышались перед первым и после крайнего двора. На первый взгляд, поблизости не было объектов, которые могли бы заинтересовать вражескую разведку. Но по значимости в списке населенных пунктов, имевших осведомителей, Слёзное значилось под первым номером.

Крайний двор в селе находился возле оврага, сразу за плотиной. Возле деревянного забора стоял в замасленной телогрейке, стоптанных кирзовых сапогах угрюмый мужчина крепкого телосложения. Из-под низко надвинутой на лоб кепки на путников глядели глаза-буравчики. На приветственные слова подошедших ответил поднятием козырька.

— Чего меняете? — спросил он без какой-либо заинтересованности низким голосом.

Мария перечислила наличествующий для обмена товар. Показала яловые сапоги, повертела их в руках.

— Ворованного нам не надо, — огорошил пришельцев мрачный хозяин подворья.

— Ты чего! Бог с тобой, дядя! — искренне обиделась Мария.

— С жульем общих дел не имеем.

— Что же это, немцы вас снабжают, что ли? — съехидничал мужик.

— Поезжай в Белые Журавли, там на рынке этого добра пруд пруди, — вмешался в разговор Виктор. — Оскорблять нас не надо.

Во время торга Марии он внимательно рассматривал подворье, отметил про себя: по оврагу к дому можно пройти скрытно на дальность броска фанаты. А с торца дощатого сарая, подходящего к обрыву вплотную, имеется возможность незамеченным подойти к углу дома. «Бандитская богадельня», — мелькнула мысль.

На вопрос Виктора, часто ли бывают в селе меняльщики товаров на продукты питания, хозяин ответил кратко: «Откель мне знать?»

Упоминание Виктором имени Зитцера при обращении к Марии какой-либо реакции со стороны хозяина подворья не вызывало.

Обходили один двор за другим, но сведений, позволяющих выйти на слезнинского осведомителя, получить не удалось. К концу дня уставшие, удрученные неудачами поиска попросились заночевать к одинокой старой женщине. Коротко подстриженная, с обветренным лицом и руками, она копалась в огороде, несмотря на сгустившиеся сумерки.

Хозяйка угостила постояльцев сваренной в мундире картошкой, собственного изготовления ароматным ржаным хлебом, в ответ получила забытый на вкус кусок непиленого сахара. Разговора за столом не получилось. Они были расстроены безрезультатным хождением по селу, хозяйка же ушла в свои заботы.

Перед сном вышли во двор. Теплый вечер клонился ко сну. Послушали лягушачий концерт. Зеркальная поверхность пруда парила легким туманом. Молча направились в коридор. И тут через низкий плетень метнулись две тени. В грудь Виктора уперлись стволы двух немецких автоматов. Хриплый басок в темноте приказал:

— Не рыпаться! Стреляем без предупреждения. Между собой не разговаривать! Команды выполнять беспрекословно!

Не опуская автоматов, напавшие посовещались в сторонке, затем один из них направился вовнутрь дома. Через несколько минут он возвратился с поклажей задержанных. Взвалили все на плечи Виктора и по команде «пошли!» процессия двинулась по улице. Впереди и позади пленников шли автоматчики. От волнения и вечерней прохлады Марию била нервная дрожь. Она прижималась плечом к Виктору, пытаясь согреться и успокоиться, но его руки были заняты, и лишь локтем смог он прижать её руку к себе.

— Дайте платок женщине, она же мерзнет, — обратился Виктор к конвоирам.

— Скоро придем, пусть потерпит, — раздался басок позади.

Перекидывая рюкзак с сапогами с одного плеча на другой, Виктор успел переложить револьвер из кармана в холщевую сумку с продуктами, которую нес в левой руке.

— Стой! — вдруг выкрикнул хриповатый. — Обыщи этих субчиков, а то приведем…

Впереди идущий конвоир подошел к Виктору, заставил поднять руки, тщательно прощупал одежду сверху донизу. Остановился возле Марии.

— Не стыдно женщину обыскивать? — Виктор понимал, что задал неуместный в данной ситуации вопрос.