Офицерская охота

Встречи в метро - всегда безопасны по сравнению с улицами, переулками, лесопарками, квартирами. Прежде всего - многолюдностью. Почти невозможно вычислить, кто встречается случайно, кто - преднамеренно. Если, конечно, соблюдать некий артистизм. Господи, вот это встреча?... Сколько же мы с тобой не виделись - целую вечность... Как живещь, как можешь... И так далее, и тому подобное...

Боевики Удава обошлись без особого притворства. Не то настроение. Просто пожали друг другу руки, и, не сговариваясь, двинулись к эскалатору.

- Посидим в скверике напротив Третьяковки, - не то приказал, не то предложил Пахомов. - Там - дети с мамашами и бабушками, алкаши. Тихо и спокойно.

Действительно, спокойно. Прошли те времена, когда любители живописи выстраивались в очередь, заранее обсуждая выставленные экспонаты, доказывая до хрипоты преимущество одного художника над другим. Тогда скверик превращался в дискуссионный клуб. Сейчас - пустынно и невесело. Даже бабушки предпочитают выгуливать внучат в другом месте. А влюбленных, выясняющих свои непростые отношения, вообще нет - в наше время любовь превратилась в секс, которым удобней и комфортабельней заниматься в квартирах.

Нашли свободую лавочку. Присели.

- Рассказывай.

Бузин максимально сжато посвятил командира пятерки в свою неожиданную встречу с Нееловым. Упомянул о договоренности откровенно поговорить с сыщиком вечером у него дома.

- Что делать? Посоветуй. Ванька - мужик понимающий и дотошый, ему лапшу на уши не повесишь - ни за что не поверит... Может быть, открыться? Согласится Неелов работать на Удав - невероятная удача.

- Сам решить не могу. Сделаем так: отправляйся домой и ожидай моего звонка. Скажу: погода завтра хорошая, поедем в Измайлово - открывайся. Если услышишь: погода мерзкая, только водку пить - выдумывай, что хочешь, кроме правды... Договорились?

Костя ушел в сторону метро.

* * *

Каждая встречи с ехидным генералом - будто гвоздь в ботинке. Николай от души жалел его подчиненных. Когда Сомов служил - ежедневные доклады, наверняка, немало испортили им крови, потрепали нервы. Поэтому командир пятерки боевиков виделся с непосредственным своим начальством только по его вызову.

Сейчас - иное дело, придется переступить через самолюбие, желание-нежелание. Авось, начальник боевиков ограничится коротким разрешением либо не менее коротким отказом. Без ковыряния в капитанских внутренностях.

Услышав в трубке слегка дребезжащий старческий голосок, Пахомов масимально сухо произнес парольную фразу.

- У Николая Николаевича прибавление семейства - внучка родилась. Всего десять дней, а резвушка - не приведи Господи...

Десять дней - просьба встретиться через час. "Резвушка" - в читальном зале библиотеки неподалеку от площади трех вокзалов.

- Спасибо за доброе известие. Побегу поздравлять...

Полный порядок - ровно через час генерал займет привычное место рядом с капитаном. Повздыхает по стариковски, придвинет подшивку газеты "Московский комсомолец" - самую нелюбимую сомовскую газетенку, которую он при любом удобном случае клеймит "бульварной стряпней".

Опасная беседа состоится, конечно, не там - в читальном зале книголюбы только "познакомятся". Несмотря на малолюдность, нет гарантии, что их не подслушают. Тот самый бородатый парень, что, зевая, разглядывает иллюстрации в подшивке Крокодила. Или девица с намотаннной на макушке косой, изучающая учебник по математике.

Все получилось по задуманному и неоднократно отрепетированному сценарию. Прочитав в разделе новостей известия о взорванном бизнесмене, малолетней проститутке и необыкновенно высоком уровне здоровья обожаемого президента, Сомов язвительно хмыкнул.

- Читали - новая партия создается? - обратился он к Пахомову. Общество любителей секса... Тьфу, противно!

- Почему "противно"? - охотно вступил в спор капитан. - Секс - такое же проявление человеческой натуры, как, скажем, отправление естественных потребностей. Или - завтрако-обедо-ужины... У нас - свобода. Каждый волен поступать, как ему заблагорассудится. Включая создание партий, союзов, об"единений...

- Не говорите! - повысил голос генерал. - Любая свобода должна иметь некоторые ограничения... Вот, скажем...

На них зашикали. Бородатый обдал их негодующим взглядом - будто плеснул из ведра дурнопахнущими помоями. "Математическая" девица ограничилась пожатием оголенными плечиками. Старик-пенсионер поскреб указательным пальцем в ушной раковине. Библиотекарша укоризненно покачала высокой, типа Эйфелевой башни в миниатюре, прической. Взрослые люди, а вести себя в общественном месте не научились. Выразительно постучала наманикюренным пальчиком по развернутой папке с бумагами. Дескать, ещё раз нарушите тишину читального зала - выгоню или поставлю в угол.

Именно этого удавовцы и добивались. Пошептавшись, спорщики вышли на улицу. Закурили. Пахомов - любимую "яву", Иван Иванович - вонючую "приму".

- Что стряслось? - глядя на бабушку, собирающую пустые бутылки, недовольно спросил Сомов.