Офицерский гамбит

– Вот именно, всплывет. От таких только движняк идет, как круги на воде от брошенного камня. Только в нашем случае будут не водные круги, а кровяные, – не унимался комбат. Он не на шутку зажегся и, обращаясь теперь ко всем сразу, запальчиво продолжил: – Я давно на этой войне и вот что скажу: логики в продвижении в ВДВ не существует. И это подрывает веру нормального офицера в карьеру. Судите сами. Я уже был тут, когда в 95-м Шаман возглавил оперативную группу 7-й дивизии. Да, участвовал в штурме Ведено. А зачем штурмовали это горное селение и еще ряд других, которые буквально через несколько дней после победных прохождений опять становились опорными базами боевиков?! Да, сбежал из госпиталя в строй. Но вы ж не слепые, при памяти все, вспомните Бамутскую операцию. Как можно было оставить там полтора десятка мальчиков, ведь понятно, что на смерть?! Я не признаю командиров, которые откровенно плюют на жизнь солдата.

– Да ладно вам. Иногда такие генералы действительно нужны, – вступился вдруг Игорь Николаевич, сам не зная, зачем он выступил в защиту человека, которого слишком мало понимал, – он отменно наводил страх и на чужих, и на своих. Конечно, приятного мало, когда тебя генерал самым отборным матом ни за что кроет, но страх в армии полезен. Взрывной и прорывной! Он даже генерала Казанцева, своего непосредственного начальника и командующего объединенной группировкой войск, послал к чертям собачьим, когда был не согласен…

– Ой-ой-ой, Игорь Николаевич, негоже тебе-то, серьезному командиру, поддерживать рвачей. Ведь в конкуренции с такими и ты всегда проиграешь! – перебил его комбат, который со своим начальником штаба в неформальной обстановке всегда был на «ты». – Ты за свою службу много раз прилюдно оскорблял офицеров? То-то и оно, что нет. Потому что знаешь: авторитет такой – дешевый, а дело пахнет подрывом боеготовности. Но это мелочи по сравнению с мифом о его командных качествах. Приведу пример. Не тебе мне рассказывать про Гойское, но повторюсь. Если село протяженностью три километра на двести метров генерал, имея авиацию, артиллерию и бронетехнику, брал в течение двух месяцев да еще гражданских людей угробил неисчислимое количество, то какой он, к черту, военачальник?!

– Ну ладно, ладно, Павел Юрьевич, поддались мы все на артиллерийскую провокацию. А нам нельзя так много о войне. Ну признаем: недотягивает Шаманов до Лебедя, хоть и примеряется «всевозможные конфликты подавлять жестко и быстро». Давайте лучше о будущем…

Но подполковник Анастасии резко перебил начальника штаба.

– Нет уж, позволь, Игорь Николаевич, тут надо высказаться. Я почему так за эти вещи переживаю – не желаю, чтобы все у нас находилось под властью военного маразма. Сердце не принимает! Согласен, России периодически нужны враги, которых мы, безжалостные прагматики, должны «мочить в сортире». Но надо хоть иногда голову поднимать, осматриваться вокруг… Вот мы сейчас воюем, понимая, что эта война – большая политическая игра, создание эффекта черной дыры для России и россиян. Потому мы людей бережем, не распыляемся. А такие, как Шаман, долбят всех вокруг без разбору, да отбойным молотком, чтобы от каждого действия было больше шуму. И никогда не оправдываются, никогда не сожалеют о содеянном. Даже если знают, что действуют на грани преступления. Помнишь, как он Слепцовский аэропорт брал, когда десантники расстреляли таксиста, разграбили кафе? Они изначально получили задачу: шуметь, и неважно, есть ли там боевики. Зачем Шамана на гражданку на несколько лет отправляли? Вы скаже-те: очень просто, чтобы он там обжился, присмотрелся, набрался управленческого опыта. А я вам так скажу: любят преданных людей в Кремле. И таких, как Шаман, берегут, выпестовывают, взращивают и навязывают обществу как героя. Они могут пригодиться позже для чего-нибудь эдакого… карательных операций, например. А то, что он в войсках появился, это знак всем нам! И еще – про конкуренцию. Ты знаешь, Игорь Николаевич, кто новороссийский полк принял?!

– Как не знать, знаю, конечно, – осклабился подполковник Дидусь.

В самом деле, Анастасии, такой же выпускник РВДУ, только на два выпуска раньше, как никто иной, представлял степень его честолюбивых устремлений, и Игорю Николаевичу стало неприятно от этого напоминания. То был полк, который он и сам был вполне готов принять, чтобы стать наконец самостоятельным командиром части. Но резвый комбат-правдолюб не дал ему времени что-либо сказать в свою защиту, он стал развивать свою мысль.

– Вот ты сейчас скажешь, что он стал кэпом, потому что вытащил из машины подорвавшегося на мине сына командующего. Хорошо, пусть не всегда отмечают самых лучших. Хотя мы знаем, что бесстрашные – далеко не всегда самые лучшие.