Офицеры-2

Как издевка, посреди вольера красовалась затей­ливо, с фантазией срубленная кормушка с резными коньками на крыше. Столбы и доски яслей были из­глоданы. У Шуракена защемило сердце от жалости и гнева. В первый момент он собрался сбить с ворот во­льера замок и выпустить оленей, чтобы сами нашли себе корм в лесу. Но затем он решил, что раз он теперь тут должностное лицо, то разбираться с этой ситуа­цией должен иначе. От вольера он пошел прямо в правление леспаркхоза, намереваясь выяснить, кто отвечает за оленей, и для начала избить его так, чтоб родная мать не признала.

— Ты че, Гайдамак, разошелся из-за этих коз­лов? — искренне удивился директор. — Пробовали мы их выпускать, не уходят они в^лес, паразиты. Привык­ли на всем готовом. Одна головная боль от них. Один отдыхающую из пансионата боданул. Она, дура, бу­лочкой его пришла кормить. Другой на дорогу выско­чил. Из-за него иномарка в дерево шмякнулась, нам пришлось возмещать. А кормить их — в бюджете ста­тьи нет. Вначале указание спустили охотхозяйство организовать, а тут перестройка. Слава богу, кабанов привезти не успели.

— Но кормить все равно надо. Живые же твари!

— Живые, согласен. Вот ты этим и займись. Ты у нас главный лесничий? Значит, олени теперь твои.

Понятно. Выходит, бить морду некому. Да и оле­ням от этого лучше не станет. Шуракен зачалил к

«Ниве» прицеп и поехал в Москву на ипподром за се­ном. Заплатив наличными, он загрузил прицеп бри­кетами прессованного сена. Привез. Набил кормуш­ку, посмотрел, как олени накинулись на корм, и по­шел рубить орешник и тонкую березовую молодь. Шуракен навязал из веток веников и развесил под крышей кормушки.

Через несколько дней Шуракен договорился, что на ипподроме ему продадут десять тонн некондици­онного сена, выписал счет и явился с ним в правле­ние. С директором он столкнулся на крыльце. Тот то­ропился и вышел в распахнутом кожаном пальто на меховой подстежке.

— Нет у меня сейчас времени заниматься твоими козлами, — заявил он Шуракену. — Иди к главбуху. Если она согласится оплатить, я подпишу.

Директор подхватил длинные полы пальто, загру­зился в «вольвешник» и с пробуксовкой стартанул за поворот мимо скульптуры оленя из раскрашенного гипса.

Главный бухгалтер Верка и Райка, директорская секретарша, обрадовались появлению Шуракена. На гулянке по случаю его возвращения Нинка, можно сказать, побила их. Но теперь на своей территории они, особенно Верка, почувствовали себя хозяйками положения.

Улыбаясь Шуракену, Верка рассказала ему, как ей очень даже жаль бедных оленей. Но она не собира­лась в ущерб своим интересам слишком быстро най­ти деньги, чтобы купить сено. Шуракена пригласили зайти завтра. Назавтра Верка улыбалась еще откровеннее. Стройная Райка впорхнула в бухгалтерию с горячим чайником. Обе были разодеты, как на Восьмое марта, а запах духов вился вокруг Шуракена даже тогда, ког­да он вышел на улицу.

Проблемы он не решил.

В следующий раз Верка посетовала на то, что вто­рые сутки без сна рассчитывает зарплату рабочим ле­сопилки. Уговаривая заглянуть завтра, она то и дело поглядывала на экран видеосистемы, где шла «Эмма­нуэль», потом вновь переводила взгляд на Шуракена и опускала ресницы с каким-то сокровенным выра­жением.

Пытаясь оттянуть момент, когда снова придется ехать на ипподром и за наличняк покупать краденое сено, Шуракен каждое утро лез с топором в занесен­ный снегом орешник. Заготовка веников для оленей с успехом заменяла привычную физзарядку.

Очередной визит в бухгалтерию ознаменовался маленькой победой. Верка изыскала возможность оп­латить две тонны сена. Райка ехидно заметила по это­му поводу, что к тому времени, когда Шуракен полу­чит свои десять тонн, он женится на Верке.

Весть распространилась. Уже на следующий день поселковые тетки предупредили Нинку, что того и гля­ди стервы из «управы» уведут у нее мужика.

— С чего вы взяли, что он мой? — спросила Нинка.

— Ну твой или не твой, а каждый день у тебя кол­басу покупает. Это что, просто так, что ли? — ответи­ла баба Маня.

— Да у меня тут полпоселка каждый день за вод­кой толчется. Что мне теперь, за всех замуж выходить?

Пусть Райка с Веркой хоть из трусов выскочат, мне на­плевать.

Через пять минут на дверях «Колоска» висел за­мок.

Баба Маня увидела, как Нинка в своей импорт­ной дубленке несется в направлении «управы», раз­брызгивая каблуками мокрый снег на дороге.

Канитель с оплатой сена наконец сдвинулась с мертвой точки. За подписанным счетом Шуракен явился с тортом и бутылкой вина.

— Как это понимать? — надув губки, спросила Верка и посмотрела на него из-под старательно удли­ненных особой тушью ресниц. — Нет, я не могу это принять. И так уж всякое болтают.

Шуракен уже знал про «вольвешник» директора, полученный от созидателей особняков из красного кирпича в благодарность за проданный под застрой­ку лес. Поэтому он чуть было не пошутил, чта даже следствие не признает за взятку торт и бутылку вина, но вовремя прикусил язык, заметив висящий на ве­шалке Веркин полушубок из черно-бурой лисицы.