Оглянись на пороге

Идти по мерзлой, подернутой инеем земле перед сном было как-то особенно приятно. Он даже замедлил шаг, потому что магазин был вот тут, прямо за углом, и все удовольствие должно было вот-вот кончиться. Листья под ногами хрустели, как стеклянные, и Сергей, тщательно оглядевшись по сторонам, поддал ногой ближайшую кучку листвы, старательно сметенную дворником, разбросав их, как в детстве.

В последний раз он гулял вечером с женой, грозившей из законных переместиться в статус бывших, и от этого было немного грустно. Они выбрались в парк, и Ирина водила его к старому, почти высохшему пруду «смотреть крокодила».

В магазине он взял два кило картошки, копченого мяса, заказанные матерью маргарин, макароны и печенье, потом, подумав, зарулил в вино-водочный отдел и с тайным удовольствием сунул в корзинку бутылку водки, представив, что через час будет вкушать горячую картошку, вприкуску с мясом и соленым огурцом, а перед тем тяпнет рюмочку водки.

При мысли о картошке, о том, как ему будет вкусно и хорошо, в животе сразу потеплело. Сергей подумал, что жена вечерней трапезы явно бы не одобрила. Так что даже неплохо, что ее сейчас нет. Хоть какие-то плюсы от разрыва. Да еще водка призывно булькала в корзинке.

Он усмехнулся — так и спиться недолго.

После магазина, с тяжелым пакетом в руках, прогуливаться уже не хотелось. Сергей торопливо шел к дому и уже стал шарить в кармане, вытягивая магнитный ключ от подъезда, когда прямо перед ним выросла мужская фигура, выглядевшая в свете бивших в спину фонарей особенно внушительно.

— Привет, — недружелюбно сказал мужчина. — Поговорить бы надо.

— Ну, говори, — милостиво разрешил Сергей.

Вместо ответа незнакомец с размаху дал ему в зубы.

В «Плазме» Ирина не была уже сто лет, оттого с любопытством оглядывалась по сторонам, осматривая окрестности. Надо же, как все изменилось вокруг!

Вообще, тут она, конечно, бывала, но на первом этаже, где располагались ресторан и кинотеатр, а наверх, где под забойное «умца-умца» колбасилась молодежь, не ходила. Не пристало ей, балерине, дрыгать ногами под дешевенькую попсу. Не престижно. Не по статусу. Муж, пока они еще были вместе, сюда ее не водил, предпочитая респектабельные ресторанчики с живой музыкой или вообще без нее. Танцевать Сергей не любил, топтался на месте медведем и отдавливал ноги, а вывести его на задорную полечку и вовсе было нереально.

— Здорово тут? — крикнул Влад в ухо. Она не расслышала, но согласно закивала, и даже большие пальцы на обеих руках оттопырила, показывая, мол, здорово, хотя в глубине души так не считала.

Дизайном интерьера занимался какой-то выкидыш местного дизайнерского факультета, воплотивший в жизнь свои дикие фантазии. Стены украшали панно из сплющенных пивных банок, болтов, гаек и прочей металлической ерунды самого затрапезного вида, выкрашенные золотой краской. Под этой вакханалией было намалевано имя автора: что-то вроде «Инсталляция Петра Забубенистого», фамилию Ирина не разобрала.

— Пойдем, вон наш столик, — крикнул Влад.

— Что?

Он взял ее за ухо и проорал то же самое так, что она едва не оглохла и поморщилась. Потом схватил ее за руку и потащил следом за официанткой, прокладывающей путь с упорством ледокола, штурмующего льды. Извивающиеся в эпилептическом припадочном танце люди расступались, освобождая им дорогу. В свете прожекторов белые одежды посетителей и блузки официанток светились призрачным светом.

— Накатим, Ир? — спросил Влад. — Коньячку? Или тебе мартини?

— Ну его, — поморщилась Ирина. — Давай уж водки. Чтоб душа разгулялась.

— Тебе разгуляя хочется?

— Ну а чего бы я сюда пришла?

Они сделали заказ, после чего уставились на танцпол. Влад притоптывал ногой в лакированной туфле, дергал плечами, словно готов был вот-вот пуститься в пляс.

— На работе не натанцевался? — спросила она с усмешкой. Он оскалился, и в свете неона зубы показались неестественно-белыми.

— А ты не хочешь? Потелебумкать телесами?

Ирина помотала головой, хотя ей хотелось выйти на танцпол, как в счастливые школьные времена, выплыть черным лебедем, поразив эту разношерстную толпу в самое сердце. Впрочем, вряд ли ее гранд-батманы и фуэте здесь оценили бы по достоинству. Да и музыка для тех танцев, которым ее учили столько лет, была неподходящей.

Хотя почему? Почему бы и нет? Сделать ремикс на музыку Чайковского, поставить танец: не тот, плавный и трагичный, а нервный, ломаный, с резкими движениями сломанной марионетки.

— Ир, ты чего залипла? Давай, за здоровье Аллочки!

Они чокнулись мокрыми рюмками и одновременно, как солдаты по команде, опрокинули водку в горло. Одновременно сморщившись, потянулись: Влад — к салату, Ирина — к стакану с соком, запить.

— Ой, хороша, зараза, — выдохнул Влад, выпучив глаза. — Сто лет водки не пил, представляешь?

— Представляю, — медленно сказала она, но парень, оглушенный динамиками, не слышал.

— Все мартини, текила, коньячок… надо же соответствовать имиджу.

— Нет у тебя никакого имиджа.

— Как это — нет?

— Так это. Спесь одна. И дурь.

Влад обиженно покосился и даже ресницами похлопал. Подвинув к себе рюмки, налил водки ей, потом себе.