Огненная кровь. Том 2

Боги милосердные! Что такого в его голосе, что она не чувствует под собой ног? И почему она не злится на него за все эти глупости, о которых он говорил сейчас? Он хочет, чтобы она его презирала? Ненавидела? Оттолкнула? Но… она не может… и не хочет. Всё чего она хочет — шагнуть ему навстречу и раствориться в нём без остатка, как он когда-то сказал.

— Читать чужие письма было неправильно и флиртовать с Хейдой тоже, дразнить меня за столом на помолвке и целовать мою руку на балу, так как ты это сделал, тоже неправильно. И дарить мне огненные сны… И в библиотеке ты повёл себя совсем… как мальчишка, — произнесла она тихо, не глядя на него, — но… я не оставлю тебя здесь, Альберт, как бы ты ни хотел убедить меня в этом.

— Каждый останется при своём, да? — произнёс он обречённо. — Посиди со мной, Иррис, давай не будем обвинять друг друга ни в чём. Подойди ближе, в отличие от меня ты можешь войти и выйти, когда захочешь.

— Я не… лучше я постою здесь, — голос её дрогнул.

Нет, ей нельзя туда входить! И приближаться к нему нельзя. Она и так уже собрала в кулак все остатки своей воли.

— Боги милосердные! Ты что, меня боишься? — воскликнул он. — Неужели ты думаешь… Я хоть и подлец, но… Я даже пальцем тебя не трону, Иррис. Без твоего желания. Я просто хотел… чтобы ты подержала меня за руку, как тогда, у постели Цинты… Большего я не прошу.

— Я… не могу, — покачала она головой.

— Почему?

— Потому что… так будет лучше.

Она молчала, глядя в пол, и пытаясь справиться с бешено бьющимся сердцем.

Она не его боится, она себя боится.

— Ладно. Ладно, — произнёс он разочарованно и печально, — ну хоть вина-то ты можешь со мной выпить? Дядя Тибор принёс в качестве утешения, решил приободрить меня в своей обычной манере. Он считает вино лекарством от всех бед, ты же знаешь. Но ему я хотя бы могу верить — оно точно не отравлено. Только я не хочу пить с ним, и в одиночестве тоже… а мне бы хотелось напиться до бесчувствия, — он откупорил бутылку, налил два бокала и протянул один Иррис, — за что будем пить?

Она осторожно взяла бокал, по-прежнему не переступая черту.

— За то, чтобы всё получилось, — тихо произнесла, глядя на янтарный напиток, — за то, чтобы ты вышел отсюда.

Он отозвался эхом:

— За то, чтобы всё получилось, — и выпил бокал до дна.

Она тоже сделала несколько глотков. Альберт порылся в корзинке, достал пару яблок и протянул одно Иррис. Прислонился к стене и стал молча её разглядывать.

— Почему ты так смотришь? — она вдруг смутилась.

Кровь прилила к щекам, заставив отвести взгляд и изучать надкушенное яблоко. Стало жарко…

— Потому что вдруг подумал, что даже рад тому, что я здесь — кажется, впервые нам никто не мешает быть собой и говорить то, что мы думаем. Разве нет?

— Странно, но я… думала именно об этом, когда шла сюда, — ответила она тихо, снова смутилась и допила вино из бокала.

Может, бессонная ночь, может, волнения последних дней, может, страх, а может, всё вместе, но она внезапно почувствовала, как стремительно пьянеет, как хмель разливается в крови необычным жаром и лёгкостью, и смущение стало отступать. Наоборот, появилась какая-то отчаянная смелость и желание сказать ему всё, как есть. Что она будет молиться о нём каждый день, что ради него она вытерпит эти три года, что она не забудет его, пусть только он останется жив! Ей так много нужно ему сказать!

Она вздохнула, глядя на светлые квадраты зарешеченных окон — утро разгоралось, и в башню уже прокрался робкий рассветный луч, выхватив перекрестье балок под потолком.

— Вот как? — он улыбнулся. — Ты надела моё кольцо…

Она посмотрела на руку. Сапфир — его подарок.

— Да. Я буду его носить. Всегда…Только, — она вздохнула, — я бы тоже хотела подарить тебе что-нибудь, чтобы ты помнил… но у меня ничего нет…

— Почему же, есть. Но вряд ли ты захочешь мне это подарить, думаю, тебе будет жалко…

— Глупости! Мне ничего для тебя не жалко! — воскликнула она горячо.

— Ничего? — он прищурился.

— Ничего!

— И ты подаришь мне даже то, чем очень дорожишь? — в голосе насмешка.

— Конечно!

— Пообещай.

— Обещаю, — ответила она, накрывая ладонью кольцо, — неужели ты думаешь, что мне будет жалко чего-нибудь для тебя?

— Сейчас проверим. Но для этого тебе всё-таки придётся сюда войти, — он сделал пригласительный жест.

— Зачем?

— Чтобы подарить то, что ты мне только что пообещала.

— И что же это за подарок? — спросила она, понимая, что за этой усмешкой и его горящим взглядом кроется какой-то подвох.

— Поцелуй… на прощанье.

— Что? Но… Ты же… обманул меня! Я думала, что это…