Огненная кровь. Том 2

Она бы и не пришла, если бы не Себастьян. Он настоял, сказал, что Альберт совсем плох, и что он сильно опасается за его жизнь…

Ещё он сказал, что это безопасно, невидимая стена удерживает Альберта в башне, и Иррис может остаться за ней, просто поговорить с ним, приободрить…

Себастьян, конечно, не знал, о чём она договорилась с Гасьярдом. Что завтра Альберта всё равно отпустят. Что к тому моменту она уже будет женой Гасьярда, и условия будут выполнены, но слова Себастьяна напугали её. Иррис едва дождалась рассвета, совсем не могла спать, сначала плакала, потом слёзы иссякли, внутри было холодно и пусто, а потом нашло какое-то оцепенение, и она просто ждала.

Себастьян пришёл сам, и где-то в глубине души Иррис немного удивилась тому, что охрана у её дверей лишь молча посмотрела им вслед, но так и осталась стоять. И что охрана в башне тоже пропустила без вопросов, и почему встречу эту организовал именно Себастьян и назначил её на рассвете, но сил всё анализировать у Иррис просто не осталось.

По лестнице она поднималась уже одна, без сопровождения, держа перед собой тусклый фонарь. Утро только-только разгоралось, и мир вокруг был ещё тёмен — из всех цветов лишь алела прослойка туч над светло-серым горизонтом. А в башне была и вовсе ночь.

Иррис ступала на носочках, тихо и очень осторожно, чтобы Альберт её не услышал, и с каждым шагом ноги дрожали всё сильнее, и сердце билось, как сумасшедшее. Казалось, его стук эхом отдаётся под каменными сводами.

Альберт не спал. Сидел на низкой скамье, прислонившись к стене и запрокинув голову, смотрел куда-то в тёмный потолок, скрестив руки. А Иррис остановилась на верхней ступеньке, замерла и прижалась к стене, боясь пошевелиться, и просто смотрела на него.

Боги милосердные! Как же она скучала…

Кажется, впервые они встретятся вот так. Одни. Без посторонних. Кажется, впервые им не нужно будет скрывать своих чувств и можно говорить, не таясь, и смотреть в глаза, и кажется, между ними нет преград, и в то же время теперь между ними пропасть. Теперь между ними невидимая стена, которая удерживает Альберта здесь, и обязательства, которые удерживают Иррис по другую сторону. Но… стоит шагнуть внутрь — она снова сможет почувствовать его тепло и огонь, и заполнить ими пустоту в своей душе. Вот только ей нельзя этого делать…

Но как же сильно она этого хочет! Как же сильно ей этого не хватает! Почувствовать его снова, хоть на мгновенье…

Вот сейчас он обернётся, увидит её, а она увидит его улыбку, совсем как тогда в оранжерее, когда он шёл к ней своей стремительной походкой и капли воды блестели у него на лице. И она невольно улыбнётся ему в ответ…

От этой мысли всё внутри у неё сжалось, и на глаза навернулись слёзы.

Да как же она сможет потом уйти отсюда? Нет, это была глупая затея! Не надо было приходить! Как ей теперь набраться сил, чтобы сделать то, что она решила?

Пока не поздно, ей лучше уйти! Уйти прямо сейчас…

И она хотела сделать шаг назад, но не успела.

— Иррис? — он вскочил.

И случилось именно то, от чего она хотела бежать…

Он шагнул к невидимой стене и положил на неё ладони, вглядываясь в сумрак коридора. И отступать стало поздно, он поймал её взгляд и улыбнулся именно той улыбкой, которой она так боялась, от которой сразу ослабли ноги, и сердце рухнуло вниз, забившись в агонии.

Он посмотрел на неё жадно, истосковавшись, впитывая её всю этим взглядом, и произнёс тихо:

— Ты пришла…

— Я пришла…

И столько радости у него на лице…

А потом она сменилась печалью.

— Зачем? — он горько усмехнулся. — Зачем ты вернулась, Иррис? Всё ведь почти получилось!

— Почти, Альберт. Почти, — ответила она грустно, шагнула вперёд и поставила фонарь в нишу, — нельзя почти перепрыгнуть пропасть. Увы!

— Ты должна была ждать. Шиана бы тебя не выдала!

— А что дальше? Гасьярд хотел тебя казнить. Или оставить умирать здесь. И я не могла ему этого позволить, потому что ему нужен не ты, ему нужна я, — произнесла Иррис тихо и прислонилась к стене.

— Именно поэтому ты и не должна была возвращаться!

Иррис снова вспомнила сцену в оранжерее, вспомнила, как изменилось лицо Альберта, когда она попросила его разорвать связь. И сейчас она хочет сделать то же самое. Нет, даже кое-что похуже.

Боги милосердные! Как ей сказать это? А может, не говорить? Но она обещала быть честной…

Она посмотрела себе под ноги и, собравшись с духом, произнесла:

— Выслушай меня, Альберт, и не перебивай. Я знаю, ты будешь против. Я знаю, что тебе это не понравится. Но ты трижды спасал мою жизнь, и это я делаю, чтобы спасти твою. Потому что другого пути нет. Отсюда тебе не сбежать, Гасьярд не позволит. И не выиграть суд…

И она рассказала всё…