Огненная земля

Возле часовни, с наветренной стороны, расположилась группа моряков и красноармейцев. Они сидели на корточках и на ящиках и жадно курили. Степняк с усталым видом протягивал вновь подходившим красноармейцам пачку трофейных сигарет, и к ним тянулись грязные, окровавленные пальцы. Внизу, по шоссе, освещенному первыми лучами солнца, бежали автомашины. Германские солдаты умело спрыгивали и сейчас же ложились, а затем перебегали змейкой ближе к горе, накапливаясь у подножия. С хитроватым безразличием смотрел на всю эту картину Степняк.

Из ночного тумана выплывали высоты крепости, похожие на замок. Крепость стояла над большим серым озером, накрытым длинной ветровой волной. Из крепости, от черных провалов светотени, показались острые огоньки и донеслись тяжелые звуки. Снаряды впились в гору ниже вершины. Раскатистый гром пронесся над проливом. Вниз, оттуда, где упали снаряды, летели комья и, смешиваясь с туманом, поднимались коричневые дымки.

О камни стучали и звенели лопаты. Красноармейцы сноровисто рыли траншеи, подтягивали трофейные пулеметы и пушку, подносили снаряды. Они готовились оборонять эту древнюю гору, чтобы немного спустя, когда пойдут корабли, спуститься в долину, туда, где под первыми лучами солнца, пробившими тучи, засияли курганы Юз-Оба.

Букреев стоял рядом с Гладышевым, чувствовал его локоть и видел крепость, золотое солнце, бурный пролив, бьющий сильной волной по скалам горы Митридат, и косое пламя над Огненной землей — пламя, поглотившее много прекрасных жизней, но осветившее будущее. И во имя этого большого будущего нужно было и дальше бороться и жить…

1944–1945

Туапсе — Геленджик —

Керчь — Севастополь —

Краснодар