Огненные фарватеры

На Кировских островах оборудовали специальный железобетонный бункер, состоящий из нескольких помещений. В самом большом из них находился командный пункт штаба ОВРа (КП) и оперативный дежурный штаб (ОД): здесь стоял огромных размеров стол, на нем — морские карты, глянув на которые можно было четко представить себе обстановку на всем театре военных действий ОВРа. На втором столе стояла аппаратура связи, — в считанные секунды ОД мог связаться с любым из наших дивизионов, постов, аварийных партий и брандвахт. И безусловно, с командованием базы и флота, других соединений, а также с командованием Ленфронта.

Несколько слов хочу сказать о тех, кто находился в те дни рядом и помогал мне, новому в ОВРе человеку, входить в курс дел и обстоятельств. И не только мне, но и новому начальнику штаба капитану 3-го ранга Якову Сергеевичу Большову, с которым мы в одно время заканчивали академию, — он прибыл в ОВР несколько позже меня, в декабре, сменив капитан-лейтенанта Илью Хамова.

Но сперва о самом Большове. Фамилии своей он отвечал полностью — высокий рост, крупное скуластое лицо с чуть раскосыми широко поставленными глазами, широкие плечи и большие руки. Все достаточно быстро поняли: у нового начальника штаба острый ум, твердый характер. Он умеет не только наладить четкую и дружную работу, но и прислушаться к мнению подчиненных.

Так вот, его подчиненные, а мои товарищи, помогали нам — флагарт Петр Маркович Дубовский и флагминер капитан 3-го ранга Андрей Николаевич Барабанов, флаг-связист инженер-майор Владимир Николаевич Самойленко, человек подвижный, резкий и крайне острый на язык. Я уже не говорю о флагманском механике инженер-капитане 2-го ранга Владимире Александровиче Звездине — он и возрастом был постарше всех нас, и, наверное, посерьезнее: дивизионные и прочие механики, которые не могли или не хотели понять требований Звездина, у нас, как я потом понял, не держались. В этом флагмех был чем-то сродни Богдановичу, хотя, в общем-то, это были разные люди. Многому я, как это ни странно, научился и у флагврача — он был истинно военным человеком и уникальным доктором: в 1937 году Борис Николаевич Шишкин закончил Высшее военно-морское училище имени Фрунзе и тут же поступил в… Военно-медицинскую академию. Врачом он стал перед самой войной… В штабе ОВРа служили рядом со мной флагхимик Владимир Иванович Векслер, «в миру», как мы говорили, преподаватель Университета, и другие командиры — старший лейтенант Сергей Всеволодович Остроградский, гвардии капитан-лейтенант Николай Николаевич Корсак, старший лейтенант Григорий Петрович Рогатко, лейтенант Игорь Николаевич Климчинский. Все это были мои боевые товарищи. Мы вместе несли службу, вместе участвовали в боевых операциях. И не помнится такого, чтобы в трудный момент кто-нибудь из них не пришел на помощь к тому, кому эта помощь нужна!

А. БЕЛОВА,

руководитель ансамбля гусляров Дома флота КБФ

Гусляры

Октябрьским хмурым утром БТЩ Т-210 уходил на Лавенсари. Шел он в составе конвоя — сразу за его тралом стучала дизелями подводная лодка, и это нас очень волновало. Нас — артистов ансамбля гусляров, который незадолго до этого выступал у подводников: всем очень хотелось знать, какая это лодка идет, кто там командир и комиссар — не из числа ли наших друзей.

— А еще флота гусляры! — возмущался приставленный к нам, как мы понимали, «для общего руководства» военном дивизиона БТЩ Карп Михайлович Гавриш, высокий и тощий человек с сердитым сейчас лицом. — Эти же сведения составляют военную тайну. А вы…

Что он далее хотел сказать, не знаю. Но насчет лодки я велела своим ребятам и девочкам молчать. Велела, но мне думалось, что Гавриш мог бы с нами обойтись поделикатнее: уже год — с той поры, когда ансамбль в первый раз выступал в Кронштадте, — продолжалось наше знакомство.

Да, это происходило в октябре 1941 года. Тогда наш и несколько других ансамблей отправили в Кронштадт. Здесь артистов разместили в общежитии при Доме флота «по подразделениям» — то есть по коллективам. Встречали нас «на уровне» — краснофлотские койки в два яруса, занавешенные окна.

— Располагайтесь, — сказал начальник Дома флота. — Первый концерт в девять ноль-ноль, так что спать!

Утро выдалось туманным, хмурым и довольно холодным. Мы вышли на мокрую улицу, под мокрые деревья, к мокрому памятнику первому исследователю Новой Земли Пахтусову и сбились в кучу, поеживаясь от этой мокроты.

— Ну что за вид? — Перед нами стоял сам начальник Дома флота. — Вы же почти военные люди, к тому же флотские. А ну-ка, принять бравый вид и — грудь колесом!

— Нам нельзя! — перебила начальника бойкая Нина Окунева, наша танцовщица. — Строй неровный получится.

Девочки засмеялись.

— Белова! О чем говорит этот детский сад перед концертом, о чем думает?

Конечно, это был «детский сад»: взрослых в ансамбле нашем имелось лишь два человека — я и художественный руководитель Иван Цаплин, баянист-аккомпаниатор и мастер игры на гуслях. Остальные — «до шестнадцати».