Огненные фарватеры

— Письмо от сестры получил. Пишет, что после освобождения Гжатска узнала о трагедии нашей семьи. Погибли отец, мать, дядя… Оккупанты уничтожили моих родителей и родственников. Я прошу тебя, Раечка, запиши адрес сестры и, если что случится со мной, сообщи ей. И вообще, напиши обо мне. — Он посидел молча. — На катере прошел митинг, все ребята дали слово отомстить врагу.

Я видела, что Николай очень тяжело переживает произошедшее. Как могла, старалась его успокоить.

— Ты права. Мне сегодня в дозор.

Я проводила Николая до проходной и с тяжелым сердцем поднялась в библиотеку.

— Тебе письмо, — сказала Оня. — От него.

Я развернула фронтовой треугольник, столь привычный нам в ту пору. В нем оказались стихи. Те самые, Алексея Лебедева. И еще было про то, что Леша Лебедев, штурман подводной лодки Л-2, погиб в ноябре сорок первого. Потом я невольно стала перечитывать стихи и вдруг вздрогнула: на листке была строфа, которую Николай мне не прочитал:

Переживи внезапный холод,Полгода замуж не спеши,А я останусь вечно молодТам, в тайниках твоей души.

Я перечитала эту строфу еще раз. Стихи поэта-подводника открылись мне как-то по-новому, по-особому пронзительно. Слезы непроизвольно выступили на глазах.

М. КАБАКОВ,

капитан 1-го ранга в запасе, член Союза писателей СССР

Два против тринадцати

Вечером 23 мая 1943 года парный дозор — МО-207 и МО-303 — покинул Кронштадт. «Триста третьим» командовал лейтенант Валентин Титяков, темноволосый усач, только недавно прибывший на дивизион. Командир дозора старший лейтенант Игорь Чернышев пошел на его катере…

Тем же вечером из Кронштадта в сопровождении эскорта вышел очередной конвой: подводные лодки С-12 и Щ-406, а с Лавенсари другой — тральщик, два буксира с баржами. Естественно, каждый из конвоев имел, как это и полагалось, свои силы охранения. Но первым должен был остановить врага, вздумай тот напасть на один из конвоев, дозор…

23.45. Начальник штаба флота сообщил командующему КМОР, что, по данным разведки, противник готовится атаковать конвой, идущий с Лавенсари.

Конечно, теперь каждый из нас волен рассуждать по поводу того, что сообщение это было запоздалым, что «родись» оно ну на полчаса ранее, — и все пошло бы по-иному.

Но по-иному не получилось. В 23.46 сигнальщик МО-303 старший краснофлотец Борис Корольков доложил:

— Пять силуэтов прямо по курсу! — И буквально через несколько минут: — Десять катеров противника прямо по курсу!

И почти тотчас все, кто находился на мостике, поняли: враг тоже увидел наши катера. Его отряд разделился на две группы, с тем чтобы обойти наши «охотники», отрезать их от фарватера и вынудить уйти с линии дозора к зюйду, под огонь береговых батарей.

Командир дозора старший лейтенант Игорь Чернышев понял: несмотря на многократное превосходство противника как в кораблях, так и в огневых средствах, которые эти корабли имеют, есть лишь одно средство — атака! Он отдал приказ командиру МО-303:

— Атакуем. Сигнал Каплунову!

00.03. «Охотники» с дистанции примерно в три кабельтовых открыли огонь по катерам противника. Враг ответил из 20-миллиметровых автоматов. Ослепительно красные нити трассеров засверкали в сумраке короткой майской ночи, сполохи выстрелов скудно освещали море и катера, ведущие жаркий бой.

Когда-то английский флотоводец адмирал Нельсон сказал: «Прорезание строя превращает морское сражение в свалку, но преимущество всегда у того, кто прорезает строй».

Вспомнил ли старший лейтенант Чернышев слова адмирала в круговерти боя? Вряд ли, не до того было. Но позже он расскажет:

— Расчет был такой: с каждого из двенадцати катеров, которые вступили в бой, — двух наших и десяти вражеских — будет видно одиннадцать. В свалке противнику нужно будет разбираться, где свои и где чужие, а для нас все силуэты, за исключением одного, цель для огня! Ну, а насчет высказывания Нельсона — так я его изучал, конечно, в училище, на лекциях по тактике. Но тут… — Игорь развел руками.

А бой продолжался, и пулеметчик левого борта МО-303 краснофлотец Михаил Микула поливал из ДШК катер врага, оказавшийся на траверзе. По другому катеру противника, который атаковал с носа, ударил из сорокапятки старшина 2-й статьи Михаил Остроус. Одно попадание, второе! И, поставив дымовую завесу, вражеский катер отвернул в сторону берега… И в это же время носовая пушка МО-207, которой командовал старшина 1-й статьи Николай Живора, отправила на дно головной катер врага. Наводчик Николай Дворянкин сумел поймать в перекрестье нитей прицела черный силуэт. Снаряд, досланный в казенник пушки заряжающим Димой Красюком, попал точно!