Огненные фарватеры

Казалось, можно передать управление огнем самим командирам орудий. Но в бою они выполняли функции заряжающих и только успевали поворачиваться. Заряжающий должен выхватить снаряд из кранцев первых выстрелов, закрепленных по бортам катера, и тут же, без промедления, с силой вогнать его в казенник пушки и резко дернуть за спусковой рычаг. От этого сработает боек в затворе, и орудие выстрелит. Где уж тут наблюдать за эффективностью стрельбы и корректировать ее! Мы в штабе все это понимали, думали, но выхода из создавшегося положения не находили.

В первых числах июля два катера МО конвоировали из Таллина на Ханко несколько транспортов с боеприпасами. Милях в сорока от полуострова конвой атаковали вражеские торпедные катера. «Малые охотники» не только защитили транспорты, но и обратили противника в бегство. По возвращении в Таллин герои этого боя — командиры орудий старшины 2-й статьи Михаил Лисицын, Андрей Раскостов и Рувим Фоншрайбер — рассказывали:

— Мы стреляли не по катерам противника, а ставили огневой заслон. Сперва на предельной для наших пушек дальности, потом на средней. Через разрывы осколочных снарядов торпедные катера пройти не рискнули, атака сорвалась, и катера противника повернули в разные стороны. Вот тут-то мы и ударили прямой наводкой!

Это было новшеством в стрельбе с катеров.

Анализ боевой работы расчетов наших орудий показывал, что лучшее место для командира орудия в бою — установка прицела и целика. Наблюдая полет снаряда относительно цели по трассеру, он может сам, не ожидая команды с мостика, вводить необходимые поправки. Но чтобы узаконить такое нововведение, надлежало изменять правила стрельбы, с тем чтобы они стали максимально простыми и понятными командиру орудия, не имеющему специального образования. Таблицы же к ним следовало написать краской прямо на казеннике пушки, перед глазами командира. Имелось в использовании орудия и многое другое, что требовало переосмысления и переработки наставлений.

В горячие дни первых месяцев войны сделать это не удалось. Лишь позднее, в сентябре 1941 года, после отхода флота в Кронштадт и создания истребительного отряда ОВРа Кронштадтской военно-морской базы, в состав которого вошли почти все катера МО, мы начали внедрять то новое и передовое, что накопилось в боях. Начали проводить «единую артиллерийскую политику». Ее положительные результаты я, флагманский артиллерист истребительного отряда, ощутил очень скоро.

Г. ПОПЕНКЕР,

мичман, старшина команды мотористов 1-го ДСК МО

Будем ли мы танкистами?

За несколько дней до начала войны я вернулся в Таллин из командировки. Прибыл в дивизион и прямо в проходной встретился с комдивом Капраловым.

— Вернулся? Это хорошо. Для тебя у нас есть особое задание: будешь писать историю дивизиона.

Я стал было возражать. Капралов прищурил глаз, и я понял, что дело это решенное.

В первый день войны я снова обратился к комдиву, теперь уже конкретно по поводу того, что хочу идти в бой и не имею ни малейшего желания отсиживаться за бумагами.

— И не надо сидеть за бумагами. Я и замполит Кирсанов с тобой согласны. Создается ремонтная бригада, и ты будешь старшим. Ваша задача — устранение боевых повреждений на катерах.

Спорить и доказывать обратное было делом бесполезным. В тот же день я приступил к исполнению новых своих обязанностей. Прошло несколько дней. Катера дивизиона постоянно находились в море, в бою, работы бригаде хватало. В первых числах июля фашистская бомба попала в катер, на котором старшиной команды мотористов служил мой друг Федя Ромадин (с ним вместе по комсомольскому набору мы пришли на флот из Москвы). Катер утонул, но Ромадин сумел снять с него двигатели. Он надеялся установить их на другом МО, да не тут-то было.

— Будешь работать в бригаде Попенкера, — сказал Феде Капралов.

Прошла неделя. В Локсе подорвался на мине МО-143, и в нашу «базовую команду» прибыл еще один человек — старшина 1-й статьи Леша Тряпкин.

Поначалу мы жили где придется — то на катерах, то на плавбазе. Мыкались, как говорится, со своими вещичками и инструментом везде. Скучать не приходилось: работы было невпроворот, и притом всегда срочной. От этого-то нам и доставалась куча неприятностей. Ремонтников искали все, а найдя — ругали. Мало того, жаловались на меня, как на руководителя ремонтной службы, комдиву. Он и посоветовал:

— Подыщите себе угол. Лучше всего — в мастерских. Между прочим, видел я там пустую комнату, подойдет!

Послушались комдива. И после этого стало проще, ибо все на дивизионе теперь уже знали, где искать ремонтных механиков.

Работу мы делали разную. Однажды среди ночи нас разбудил командир мотористов МО-142 старшина 1-й статьи Николай Михайлов:

— Подводную лодку таранили!

— Ну-у! — удивились мы. — И как?

— Наш сигнальщик доложил командиру об обнаружении лодки. Времени бомбить не оставалось… Самый полный вперед… И… В общем, братва, с лодкой-то не получилось. А вот скале досталось! Это уж я точно говорю!

— Ну, Коля! Обрадовал так обрадовал!