Огненные иероглифы

Коллекция масок в абиджанском музее очень богата и содержит подлинные шедевры таланта и мастерства. Но нужно наблюдать маски в жизни — во время празднеств и религиозных шествий, на деревенских гуляниях или в мастерской скульптора. На стене музея выполненный скульптором фантастический или, напротив, реалистический образ остается всего лишь более или менее интересным экспонатом. На лице крестьянина маска преображается. Рождается новое существо, >внушающее ужас или радость. Оно воплощает силу, которая защищает деревню от враждебных начал.

У

многих племен Берега Слоновой Кости изготовление масок является обязанностью или, вернее, привилегией кузнеца. Это крайне интересно, что именно кузнец, делающий все используемые деревней орудия — и мотыгу, и тесаки, и разные ножи, и оружие, занял в крестьянской среде совершенно исключительное положение Его боятся и уважают. Он окружен ореолом таинственного могущества. Беря в руки сделанные кузнецом орудия, крестьянин верит, что теперь он не разгневает землю, когда станет мотыжить свое поле, не рассердит духов леса, когда станет рубить дерево.

Племена дан, живущие в пограничных областях Либерии и Берега Слоновой Кости, поручают изготовление масок деревенским скульпторам. Однако и среди них все уважение за созданную маску воздается кузнецу, смастерившему орудия, с помощью которых работал резчик. Обычно маски хранятся в кузне, под крышей, скрытые от посторонних глаз, особенно от глаз женщин. Иногда кузнец имеет право отобрать маску у человека, нарушившего законы ее ношения, например сказавшего посторонним, что он имеет маску.

По всей стране и изготовление и ношение масок — чисто мужское дело. Когда в деревне сенуфо должна появиться маска «коробла», специальный гонец пронзительным перезвоном колокольчика предупреждает об этом женщин. Они не имеют права видеть, как медленно шаг за шагом идет по деревенской улице страшная, укрытая кроваво-красной тканью фигура с распахнутой деревянной пастью, с длинной гривой обезьяны-бабуина. Вид «коробла» опасен для женщин.

У дан существует предание, что в далеком прошлом масками обладали женщины. Они пользовались ими для того, чтобы пугать мужчин и держать их в подчинении. Старик знахарь подсказал мужчинам, как перехитрить женщин. По его совету как-то раз мужчины прибежали в деревню с криком, что в соседнем лесу они нашли очень грибное место. Побросав работу, все женщины ринулись в лес. Тогда мужчины захватили маски и стали хозяевами над женщинами.

Эта наивная и чуть смешная история является, возможно, искаженным эхом, донесшимся из времен матриархата. Определенно одно — с помощью масок мужчины действительно закрепляли свое господствующее положение над женщинами.

Роль масок бесконечно разнообразна. В районе Ман крестьяне племени гере вешают небольшие маски перед входом в хижину, чтобы предохранить свои жилища от враждебных духов. Громадная страшная маска «би», что значит «слон», с движущейся нижней челюстью, в которую обычно вделаны зубы слона, примиряет ссоры между семьями и войны между деревнями. Она появляется в сопровождении свиты на месте ссоры или боя и, подняв руку, требует мира. После этого никто не осмелится взяться за меч.

Конечно, многие из масок, хотя далеко не все, имеют религиозное значение, но главное — их социальная роль. Характерно, что они особенно распространены среди племен, еще не знающих государственности. Там маски следят за соблюдением обычая, за порядком, поддерживают мир и добрососедские отношения. Далеко не каждый получает право их ношения, а только люди, завоевавшие соответствующий авторитет в глазах окружающих. Их власть может быть очень велика, и на конгрессе африканистов в Аккре, в декабре 1962 года, профессор Ханс Химмельхебер рассказывал, что в некоторых районах Берега Слоновой Кости маски отравляют тех, кто отказывается подчиняться их приказам.

Так было, а кое-где и продолжает быть. Но в общем-го маски перекочевывают из деревень в музеи.

В жизни все чаще и чаще древние ритуалы перерождаются в танец или своеобразное театральное представление. Как-то ночью при свете костра мне довелось увидеть в деревне малинке забавную сценку — «обезьяна» ухаживала за девушкой. Лицо танцора было скрыто крупной серой маской, шаржированно воспроизводившей черты собакоголовой обезьяны — кеноцефала. Больше всего меня поразила наблюдательность танцора, сумевшего очень точно скопировать и позу, и движения кеноцефала — его прыжки на полусогнутых задних лапах, повороты чуть опущенной головы, суетливые движения передних лап. Стоящие вокруг зрители — и мужчины, и женщины, и дети заливались смехом, следя за неуклюжими попытками обезьяны завоевать девичью любовь.