Огненный герцог

Только Йен решил хотя бы выглянуть на улицу, как открылась дверь, пропустив в комнату женщину с огромной охапкой дров. Юноша вздрогнул: дверь сначала отворилась сама по себе, а потом захлопнулась, оставив за порогом приближающуюся ночь.

– Давайте я вам помогу, – сказал Йен по-английски, а затем, не получив немедленного ответа, повторил свою фразу на берсмале.

– Нет-нет, – спокойно откликнулась женщина на берсмале. Голос у нее оказался низкий и живой. – Тебе полагается отдыхать, я справлюсь сама.

Волосы у незнакомки были длинные и белые, притом прямые и блестящие; они ниспадали ей на плечи, аккуратно разделенные пробором, челка коротко подрезана. Обнаженные длинные ноги обуты в сандалии; из верхней одежды на ней было только синее хлопковое платье-рубаха, тонкая талия довольно туго стянута поясом с чрезвычайно красивой серебряной пряжкой. Под платьем обрисовывалась высокая грудь, которая казалась бы слишком полной, будь плечи хоть малость поуже.

Хозяйка напомнила Йену женщину-бодибилдера не из тех, с чрезмерно развитыми мускулами, которые выглядят как мужчины с бюстом, а нечто в стиле Рэйчел Маклиш: округлые, хорошо развитые мышцы, весьма при этом женственные.

Мускулы, которые двигались под платьем, наверняка в отличной форме: женщина несла по меньшей мере пятьдесят фунтов дров без всякого видимого усилия. Когда она наклонилась и свалила их в корзину у плиты, она сделала это легко, играючи, только туго натянулась синяя ткань платья, и Йен поймал себя на том, что ему хочется увидеть, как материя снова прильнет к телу.

Хозяйка выпрямилась и повернулась к Йену – каждое ее движение было исполнено грации, как в танце, – и похлопала рукой об руку, стряхивая грязь и пыль.

– Доброго тебе утра, – произнесла она на берсмале. – Как видно, ты проспал две ночи напролет, да?

– Ну, я… вроде да.

– Кажется, ты вполне исцелился. Я очень рада. – От ее улыбки у молодого человека перехватило дыхание.

Йен обнаружил, что ему трудно определить возраст хозяйки. Побелевшие волосы наводили на мысль о старости, но, конечно, есть люди, которые седеют преждевременно. Кожа была гладкой – когда она улыбалась, у глаз появлялись лишь еле заметные смеховые морщинки, однако ее лицо не напоминало мордашку восемнадцатилетней девушки, еще не расставшейся с розовым младенческим румянцем. Она держалась со спокойной уверенностью, а скупые движения были полны изящества. Хозяйка напомнила молодому человеку Сельму Догерти, пенсионерку, бывшую преподавательницу балета, которую Йен учил начаткам фехтования рапирой.

Но жилистой миссис Догерти было семьдесят, а эта женщина по крайней мере в два раза моложе.

Не считая глаз, которые, казалось, принадлежали очень старому человеку, хотя Йен не мог понять, почему они производят такое впечатление.

– Йен хей'т Йен Сильверстейн, гуд фрекен, – произнес юноша формальное приветствие на берсмале; когда он заговорил, слова пришли к нему сами. – Йег стор тилл динаб Дерес т'йецест. – Меня зовут Йен Сильверстейн, добрая госпожа, и я к вашим услугам. Странно: на берсмале эта фраза звучала естественно, а вовсе не глупо или напыщенно – как по-английски.

Женщина кивнула.

– Благодарю тебя за то, что ты посетил наше убогое жилище, – ответила она на том же языке нежным, мелодично звучащим контральто, глубоким и теплым: гобой, а не флейта. – Хотя, мнится мне, на твоем английском я тоже могу говорить не так уж плохо, Йен Сильверстоун, – произнесла женщина по-английски, переведя фамилию Йена так же, как в свое время – отец Торри. Ее голос повышался и понижался в тоне, отчего английские слова звучали… по-скандинавски, что ли?

– И в самом деле… – ответил Йен, задумавшись, почему он совершенно не испытывает желания исправить ее акцент или объяснить, как правильно произносить его собственную фамилию.

– Пожалуйста, говори по-английски, ежели тебе так привычнее. – Женщина на мгновение нахмурилась. – Быть по сему: я полагаю, что по-английски изъясняюсь вполне прилично. Тебе так удобнее?

– Мне все равно, любой язык подойдет превосходно. – Йен кивнул. – Спасибо вам за помощь. – И юноша выставил вперед ладони.

До чего же слабое слово – «помощь». Он притащил сильно израненного Осию, ободрав руки и стерев ноги, а также причинив себе еще более значительные повреждения, настолько скверные, что провалялся в коме – сколько бишь там времени?

Женщина покачала головой:

– Нет, это мы должны благодарить тебя. Ты доставил Орфинделя в безопасное место, а он давний друг нашего семейства.

– Где… кто… – Йен никак не мог придумать подходящее начало. – А где ваше семейство?

– Муж и твой спутник ушли к переправе, предоставив тебя моим заботам. – Хозяйка махнула рукой по направлению к столу со стулом. – Присаживайся, я дам тебе поесть; они скоро к нам присоединятся.

– И как это я говорю на берсмале? – спросил Йен более у себя самого, нежели у кого-то еще.