Огненный рубеж

– С чего бы Семену Ивановичу про отрезанный ломоть вспоминать? – нахмурился Василий, а у самого сердце захолонуло: неужто всё так плохо, что понадобились даже старые и битые?

Он пошел за холопом в дом. В просторной горнице за столом уже сидели сам Беклемишев, оба его старших сына, сотники Егор Бодун и Василий Хлыст и, конечно, княжеский гонец – молодой сын боярский в пропылённом плаще поверх походного кафтана. Перед Семеном Ивановичем лежала на столе развернутая княжеская грамота со сломанной печатью.

Увидев Замятню, Беклемишев слегка приподнял от удивления брови – дескать, не успел позвать, а ты уж тут? – и сделал приглашающий жест. Василий скромно присел с краю стола на скамью, положив ножны с саблей рядом.

– Да не жмись там, Василий! – поморщился Беклемишев. – Садись ближе, разговор больно серьёзный – твое мнение не лишним будет…

* * *

Домочадцы ждали главу семейства, чинно сидя в ряд на лавке в горнице. Замятня вошёл, оглядел всех по очереди и сказал:

– Орда пришла под Тарусу. Хочет перейти Оку. Броды охраняют полки воеводы Челядина и князя Белозерского, но их слишком мало. Потому великий князь повелел отправить им в помощь дружину Олексина.

Он замолчал. Домочадцы тоже молчали, ожидая продолжения. Не дождались. Димитрий, не утерпев, осторожно спросил:

– А что же нам делать, тятя, если татары сюда пожалуют? Кто крепость держать будет?

– Мы, – коротко бросил Василий. – Все, кто сможет!..

– Неужто воевода бросит нас? – Дед Силантий поскреб свою белую, клочкастую бороду, покачал головой. – Семен Иванович всегда правильно поступал…

– И теперь правильно поступит, – твердо сказал Замятня. – Нельзя татар за Оку пропустить! Беда всем будет. Ты, дед, лучше поди да собери по дому всё, что сгодиться может.

Силантий понятливо кивнул и вышел.

– Для чего? – не поняла Любава, старшая дочь.

– Для отпора нехристям окаянным! – рассердился Василий. – Не ваше это бабье дело! Ваше дело – дома в подполе сидеть, как мыши, пока татар не прогоним. Димитрий, – повернулся к сыну, – остаёшься за старшего – дом стеречь, родных беречь!

Вернулся Силантий, неся в охапке пару сабель, сулицу и лук без тетивы. Замятня осмотрел сабли и отдал одну Димитрию – ту самую, с которой он тренировался на лугу. Затем надел свой старый боевой пояс, прицепил к нему вторую саблю в деревянных ножнах, взял сулицу и шагнул к двери. В тот же миг жена, доселе как воды в рот набравшая, сорвалась с лавки, кинулась мужу в ноги и заголосила навзрыд:

– Ой, Васенька, миленький! Христом-Богом прошу, не ходи никуда – пропадешь ведь! Старый ты мечом махать!..

– А ну цыц, Матрёна! – посуровел Замятня, рывком поднял с пола жену, заглянул в глаза. – Если по домам сидеть станем, татары всех порубят, а кого и в полон заберут. Ты этого хочешь?

Жена, продолжая реветь, только головой помотала, потом вцепилась обеими руками в мужнины плечи, мелко потрясла и вдруг сказала громко и ясно:

– Только посмей погибнуть – вовек не прощу! – Отвернулась и ушла за печь, загремела горшками, застучала посудой.

Замятня несколько секунд постоял, глядя в пол перед собой, потом резко повернулся и вышел, задев сулицей за косяк.

* * *

Они пришли на рассвете. Предутренний туман с Оки затянул почти всю широкую луговину и посад перед крепостью. И вот из молочного марева начали медленно выныривать строй за строем всадники на коренастых мохнатых лошадях. Они не кричали и не размахивали саблями и копьями, молча двигались сквозь туман к стенам Олексина и вдоль них, как бы обтекая преграду. Много повидавший степняков за время службы у князя, Замятня покачал головой:

– Эко их понапёрло!.. Да тут не одни татары…

– А кто ж ещё?.. – с опаской спросил кто-то сзади.

– Вон те, в малахаях, кажись, кыпчаки. Стрелки они отменные!.. А те, с длинными пиками и хвостами на шеломах, похоже, ногайцы. Не приведи Господь с ними в поле чистом сойтись!..

Василий осекся. Не то бы надо сейчас сказать, да само вырвалось. И добавил бодрее:

– А, всё едино – нехристи! Бивали мы и тех, и энтих!.. Сладим и теперь, с Божьей помощью!

Ополченцы на стенах таращились на незваных гостей – кто с ненавистью, кто со страхом. Страха было больше. Да и как без него, когда воочию видишь этакую мощь!..

– Сомнут они нас, – со вздохом проворчал стоявший рядом с Замятней на стене кузнец Михайло Подкова. – Их же десять против одного! А то и больше!..

– Авось не сомнут, – откликнулся слева молоденький стражник, один из немногих, кого оставил воевода Беклемишев, уводя дружину за реку. – На эти стены ещё забраться надобно, да живым желательно!..

Замятня, взявший на себя командование обороной южной стены, вполголоса произнёс:

– Пахоня, лучников на стену! Быстро!..

Парнишка за его спиной сорвался с места и исчез в жидком молоке, просочившемся за стену и потихоньку затоплявшем крепость.

А татары всё шли и шли. Первые ряды давно скрылись в тумане по левую сторону крепости, а новые продолжали неспешно проявляться справа. Замятня насчитал уже пять бунчуков – это ж целая «рука», пять тысяч воинов!.. И впрямь – по два десятка на каждого.