Огненный трон

– Уолт, тут не все так просто. Нож, «Книга Ра», статуя этого странного бога. По-моему, между ними есть какая-то связь.

Лицо Уолта просияло.

– Птах был не только богом ремесленников. Для египтян он олицетворял также открытие неведомого.

– Да?.. Возможно.

– Ты же сама нам рассказывала об этом. Или Картер?

– Я такую скучищу не рассказываю. Наверное, Картер.

– Это не скучища, а очень важные сведения, – возразил Уолт. – Птах был богом-творцом. Легенды утверждают, что он создавал человеческие души, произнося слова. Он мог оживить любую душу и открыть любую дверь.

Мои глаза сразу повернулись ко второму заваленному выходу.

– Открыть любую дверь? – повторила я.

Я подняла над головой оба свитка «Книги Ра» и пошла к заваленному туннелю. Свитки стали теплыми, а потом и почти горячими.

– Третий свиток где-то там, – сказала я, кивая в сторону завала. – Нужно только туда попасть.

Со свитками в одной руке и ножом в другой, я произнесла открывающее заклинание. Завал остался на месте. Тогда я встала перед статуей Птаха и повторила заклинание. И опять ничего.

– Эй, Птах, ты меня слышишь? – обратилась я к статуе. – Прости мою глупость. Наверное, это от волнения. Видишь ли, мы ищем третий свиток «Книги Ра». Я знаю, что он где-то на той стороне. Мне кажется, тебя сюда поставили, чтобы ты открыл путь. Пожалуйста, открой его. Пусть завал исчезнет.

И снова – никакого результата.

Бешеный Клод схватился за полы своей призрачной тоги, готовый задушить нас ею.

– Зачем вам какой-то свиток, если у вас есть этот нож? С его помощью вы освободите нас всех. А говорить так с богами нельзя. Богов надо задабривать. Почему бы вам не сделать ему подношение? Все боги любят подношения.

Уолт порылся в рюкзаке и выложил к ногам статуи пакет с соком и кусочек вяленого мяса. Статуя не шевельнулась. Даже золотые крысы у ног Птаха не позарились на вяленое мясо.

– Вредный, упрямый бог, – пробормотала я.

Я села прямо на грязный пол. Мне было плевать, что вокруг стояли и лежали мумии. После стольких опасностей, после сражения с демонами, богами и русскими киллерами мы оказались в нескольких шагах от третьего свитка. Нас разделяла жалкая груда обвалившихся камней. Сейчас я ее… подвину.

– Сейди, здесь нельзя применять заклинание «хади», – вдруг сказал Уолт.

– Это почему?

– Потому что ты обрушишь свод.

– Так оно и будет, – подтвердил Клод. – Вы оба погибнете. Я бы не советовал.

Уолт сел рядом со мной.

– Должен быть какой-то иной способ.

Он стал перебирать свои амулеты.

Бешеный Клод расхаживал взад-вперед.

– Нет, я вас совсем не понимаю. Вы – жрецы. У вас есть церемониальный нож. Почему вы не можете нас освободить?

– Да потому что нож предназначен не для тебя, – сердито ответила я. – Он для Ра!

Уолт и Клод оба смотрели на меня во все глаза. Со мной такое бывало не раз: сначала что-то брякну, а потом это подтверждается. Вот и сейчас я понимала, что сказала правду.

– Прости, Клод. Этот нож для особой церемонии. Он понадобится для пробуждения Ра. Анубис дал мне его не просто так.

– Так вы знаете Анубиса? – обрадовался Клод. Он даже в свои призрачные ладоши захлопал. – Превосходно! Анубис всех нас освободит!

Призрак ткнул пальцем в Уолта.

– Ты – его избранник. Ты можешь принести сюда много ножей. Я сразу почувствовал присутствие Анубиса, едва тебя увидел. Ты избрал служение ему, когда узнал, что умираешь?

– Клод, что за чушь ты несешь? – не выдержала я.

– Я – не жрец Анубиса, – сказал Уолт, стараясь не смотреть на меня.

– Но почему Клод говорит, что ты умираешь? Как это понимать?

Бешеный Клод недоверчиво косился в мою сторону.

– И ты еще пытаешься притвориться, что ничего не знаешь? На него пало проклятие древнего фараона. В мое время такое случалось редко, но я слышал об этом проклятии. Оно поражало потомков, в чьих жилах текла кровь фараонов.

– Клод, помолчи, – оборвала я призрака. – Уолт, как действует это проклятие?

В тусклом свете фонариков Уолт казался худощавее и взрослее. Его тень на стене была похожа на сплющенного монстра.

– Моя семья унаследовала проклятие фараонов, – вздохнул Уолт. – Что-то вроде генетической болезни. Это проявляется не в каждом поколении и поражает не каждого. Но тем, на кого пало проклятие, не позавидуешь. Тутанхамон умер в девятнадцать. Большинство остальных умирали… в двенадцать-тринадцать лет. Мне уже шестнадцать. Мой отец… он скончался в восемнадцать. Я его даже не видел.

– В восемнадцать?

В голове закружились десятки новых вопросов, но я постаралась не отвлекаться от главного.

– Слушай, неужели это… нельзя вылечить?

Меня захлестнуло чувство вины. Я ощущала себя последней кретинкой.

– Так вот о чем ты говорил с Жас. Она же целительница.

Уолт угрюмо кивнул.

– Я думал, она знает какие-нибудь редкие заклинания. Семья отца искала их годами. С момента моего рождения мама ищет способ меня вылечить. Но врачи в Сиэтле не смогли мне помочь.

– Врачи, – презрительно сморщился Бешеный Клод. – Был в моем легионе один такой. Пиявки мне к ноге прикладывал, а от них еще хуже становилось. Поговорим лучше о вашем знакомстве с Анубисом и о ноже.

Уолт замотал головой.