Огненный цикл

— С Марса, значит. Так-так. Ну, что же, по этому поводу вопросов больше не имею. Перейдем к следующим. Скажите, пожалуйста, а что вас здесь, на Земле, интересует?

— На Марсе все люди болеют. Каждый день умирают десять раз десять тысяч. Из космоса, с других звезд прилетают большие мухи…

— О да! Мухи иногда здорово докучают, не правда ли, коллеги? Ха-ха! Но вернемся к нашему вопросу. Вы не увиливайте. Итак, чего вы добиваетесь в нашем округе?

— Я, Глюм, и другие, мы давно уже летаем. С звезды на звезду. Как только начинается болезнь, мы садимся в ракеты и улетаем…

— М-да, от так называемой ракеты ничего не осталось. Вся рассыпалась. Видно, материал некачественный. И все-таки, господин Глюм, скажите нам наконец, что вам здесь нужно?

— Я, Глюм, прочь из темного пространства. Лишь бы с Марса прочь. Прочь от огромных мух. Я летать дни и дни и еще дни. Потом мой компас гр… агл… капут! Да. Звезда недалеко. Я, Глюм, на звезду править. Она все больше, больше, вижу моря, сушу, зелень… Я плакать от счастья. Все ниже лететь, все ниже… Тут трение воздуха, другой воздух, чем у нас на Марсе, и вот я, Глюм, наконец у вас.

— Да, тянулось все довольно долго. Я полагаю, что парень просто свихнулся, так что зря мы ожидали какой-то сенсации. А он всего-навсего перелетел… Так что нам с ним теперь делать, коллеги? Как вы полагаете, Бирмайстер? Послать обратно? Разумеется, это было бы проще всего, но, боюсь, из этого ничего не выйдет. У нас же, коллеги, средства не запланированы, понимаете?! Мы не можем позволить себе дорогостоящие эксперименты. А вы что скажете, коллега Маркер? Послать в Берлин? А кто возьмет на себя ответственность? Со всякой чушью соваться в Берлин! К тому же не забывайте об экономии, коллеги! Кто возместит наши убытки? Никто! Самое лучшее — дать ему временное удостоверение, и пусть он где-нибудь устроится на работу. Э-э, Глюм, господин Глюм, вы кто по профессии?

— Я, Глюм, делать аппараты, чтобы свет слушать и звук видеть. Я так делать искусство. В большим театр…

— Нестоящее дело! К чему мне слушать свет? С меня достаточно, что я его вижу. Так какую же работу мы ему дадим? Ну, Шипке, вам нужен человек для контроля за уличным освещением? Великолепно, возьмите этого Глюма! Здесь он и знания свои Применить сможет. Для блага общества. Коллега Глюм, я вас поздравляю. Вы будете работать с нами, будете служить нашему народу и прогрессу. Постарайтесь повышать показатели и становитесь полноценным членом нашего общества!

На этом протокол прерывается. Марсианина действительно назначили ответственным за уличное освещение, и он стал «инспектором по свету». Поначалу он чувствовал себя не совсем уверенно в новом амплуа, возможно, его томила тоска по родине. Хотя коллега Цурре считал, что он просто всем голову морочит. Вечерами человека с далекой планеты, которого теперь звали «коллега Глюм», можно было видеть на улице. Запрокинув голову, он долго смотрел в небеса. Но прошло время, и инспектор Глюм привык к своей службе. Он быстро усвоил язык и все профессиональные тонкости. Он даже научился играть в «козла» и в карты и частенько после очередного собрания сиживал со своими коллегами, потягивая пиво, и резался в «скат» или «дурака». Он вступил в профсоюз, а после выборов стал казначеем магистрата.

После того как он прошел курсы по повышению квалификации, магистрат назначил его начальником отдела по вопросам освещения. На новом поприще Глюм добился таких успехов, что ему предложили пост главного инспектора округа по свету. Он занимался тем, что ездил по городам и селам и контролировал освещение. Ничто не ускользало от его внимания: ни малейшая тень, ни едва заметный перебор энергии; он тотчас реагировал, регулировал, устранял неполадки, и все вновь представало в надлежащем свете.

Лишь иногда, поздним вечером или теплой ночью, когда веял мягкий ветерок и от земли и деревьев тянуло одурманивающим запахом, а он шел по улице или просто сидел в ресторанчике за картами и случайно устремлял взор в окно, глаза его затуманивались и взгляд становился загадочным, неземным. Тогда кто-либо из приятелей подталкивал его и говорил:

— Давай, Глюм, тебе ходить. Черви козыри!

И Глюм делал первый ход, а уж если главный инспектор по свету делал первый ход, то проигрывал он редко.

Впервые эту историю я услышал в деревеньке Гумбиц, где осенью 196… года проводил отпуск. Я следовал по стопам Глюма, пока мог. Потом я растерял все нити, ибо выяснилось, что его затребовало какое-то министерство для более важных дел. В моем распоряжении среди прочих доказательств сохранилась его случайная фотография. На фотографии изображен человек в мешковатом костюме, с узким и весьма невыразительным лицом; лишь в уголках рта да в глазах запечатлена какая-то непонятная мне грусть.

В заключение я хотел бы поблагодарить всех тех, кто помог мне собрать материал для этого сообщения. Без их участия судьба Глюма, марсианина и инспектора по свету, осталась бы незамеченной в кипении трудовых будней нашей эпохи.

ДЖАННИ РОДАРИ

ВСЕ НАЧАЛОСЬ С КРОКОДИЛА