Огненный Зверь

Здесь было тихо и спокойно. От дыхания шел пар. Я заметила, что Мартынова покраснел от холода кончик носа и хихикнула. Казалось, сейчас никаких проблем не существовало. Но, как показывала практика, когда мне в голову приходила мысль, что все хорошо, обязательно случалось что-нибудь непредвиденное. Так случилось и в этот раз.

— Ты очень красивая, — сказал Дима, не сводя с меня глаз.

Может быть, я неправильная женщина, но я не любила комплименты. Я всегда искала в них подвох и искренне считала, что если кто-то тебя незаслуженно хвалит, этому кому-то от тебя что-то нужно, и он просто пытается усыпить твою бдительность.

— Дим, я самая обычная, — немного раздраженно ответила я. — И не надо меня хвалить.

— Ты даже не представляешь, какая ты особенная, — продолжал он.

Я забралась на скамью с ногами, обхватив руками колени.

— Ну, что во мне особенного?

— Ты не такая, как все, глубокая.

Я хмыкнула.

— Как колодец, что ли?

— И ассоциативный ряд у тебя необычный, — не унимался Мартынов.

На что он рассчитывал своей откровенной лестью? Кукушка хвалит петуха… Ну, если он об этом, то пусть не рассчитывает, что кукушка начнет хвалить его в ответ. Я очень хорошо относилась к Диме, но до обожания моим чувствам к нему было далеко.

— А еще я злобная и психованная, не забудь, — напомнила я.

— Это мне в тебе и нравится.

— Да ну? — вот это было чем-то новеньким, я ожидала, что он станет меня убеждать, что я не такая, что я хорошая и так далее и тому подобное в том же духе, ан нет.

— Ты мне еще в школе очень нравилась, — признался Дима.

— Я в школе была нелюдима, — впрочем, как и сейчас.

— Вот именно, этим ты мне и нравилась, не такая, как все.

Тьфу ты, черт, еще немного, и он мне серенады петь начнет, с этим нужно было что-то делать.

Я тайком набрала полную ладошку снега и запустила ему прямо в лицо. Получилось очень смешно, он не ожидал, как раз раскрыл рот, чтобы озвучить следующий комплимент, и естественно, тут же наглотался снега.

— Ах ты!

Как и ожидалось, Мартынов не обиделся, а тоже схватил охапку снега и запустил ею в меня.

Я завизжала и вскочила с лавки.

Несколько минут мы кружили вокруг нее, пригибаясь и отстреливаясь. Мне давно не было так весело, я чувствовала себя маленькой девочкой, вышедшей во двор. Игра в снежки оказалась очень увлекательной, особенно, когда Зверь предохранял от холода.

Один из снежков Мартынова угодил точно в цель, мне залепило все лицо, на ходу пытаясь открыть засыпанные снегом глаза, я бросилась наутек.

Дима догнал, повалил на снег.

Я, смеясь, отбрыкивалась от него, пока не оказалась на спине, наконец, смогла разлепить глаза и замерла. Мартынов был прямо надо мной, лицо очень близко. Его веснушки были отчетливо видны на раскрасневшейся коже и под ярким солнцем.

Совсем как в видении Золотаревского…

Только не это!

Но догадалась я слишком поздно:

— Дима, не… — только и успела вымолвить я, как он попытался меня поцеловать.

Почему попытался? Да потому что, едва его губы коснулись моих, я оттолкнула его со всей силой, данной мне Зверем. Потом вскочила.

"Так его! — угугукал мой друг. — Еще пни его, пни!"

Но, в отличие от Зверя, мне больше не было весело.

Я стояла по колено в снегу, сжав ладони в кулаки, моя грудь бешено вздымалась.

Дима поднимался из сугроба с виноватым выражением лица.

— Прости, — он даже поднял руки в знак того, что сдается. — Изольда, я не хотел тебя обидеть.

— Не хотел он! — мой голос походил на рычание, я была в настоящем бешенстве. — Мне казалось, мы все обсудили! Мы друзья, не больше! Мы общаемся только на таких условиях.

— Но я с ума по тебе схожу, — в этот момент он выглядел жалко. Это было неправильно, я не должна была так думать, он не сделал мне ничего плохого, не заслуживал к себе такого отношения, но я не могла ничего поделать со своими чувствами.

— А я схожу с ума по другому человеку! — выкрикнула я. Себе. Ему. Небесам.

В глазах Димы мелькнуло что-то нехорошее, всего на мгновение, но и этого мига хватило, чтобы у меня по спине пробежали мурашки.

— Это он? Этот богатенький сынок Золотаревский? — в его голосе была нескрываемая ненависть. — Такой правильный, такой красавчик! Конечно, девушки всегда сохнут по таким, как он.

— Перестань! — прошипела я.

— Да чего уж там! — я никогда его таким не видела, все лицо Мартынова перекосило от злости. — Хватит притворяться. Ты всегда смотрела на меня свысока! Еще в школе!

— Да я тебя вообще в школе не замечала, — ляпнула я, прежде чем успела подумать.

Теперь его лицо стало цвета спелой свеклы.

— Куда уж тебе до меня! Третий сорт не твой выбор, не так ли?

Моя злость прошла. Я не хотела его ранить, я не думала, что его детские комплексы вросли настолько глубоко. Но оказалось, что я задела его куда больше, чем могла даже предположить.

— Я ничего такого не имела в виду, — сдала я назад, но было поздно.

— О! Ты как раз имела в виду! — кричал он. — Такие, как ты, никогда не посмотрят на такого, как я!