Огненный Зверь

— Илона, давай начистоту, — у меня уже просто зубы сводило от постоянной необходимости сдерживать свое раздражение, я подалась вперед, нависнув над столом. — Мы не подруги, мы едва знакомы, мы за месяц и парой слов не перекинулись, да ты даже не смотрела в мою сторону. А сегодня вот-те на, я любимица публики, все хотят со мной дружить! Я неинтересный собеседник, я зануда, и я ненавижу ходить вокруг да около!

Высказав все это, я вернулась в исходное положение, откинувшись на спинку стула. Должна признать, немного полегчало. Если бы я все это не сказала, через несколько минут у меня от напряжения произошло бы кровоизлияние в мозгу.

И что же я увидела в ответ от этой странной женщины? Улыбку! Я глазам не поверила.

— Что же такого смешного я сказала? — теперь меня окончательно понесло, и я не могла остановиться.

Илона уже откровенно смеялась.

— Это ты себя называешь занудой? — выдавила она сквозь смех.

Я окончательно надулась. Теперь я еще и придворный шут.

Мне захотелось уйти, но что-то держало меня на месте. Любопытство это было или глупость, я не знала. Однако не сдвинулась с места.

Уйти хотелось, но я всегда считала, что уходят только слабаки. Я весь последний месяц прожила с мыслью, что я сильная, что не сдамся, что все выдержу.

Я смотрела на Илону, которая пыталась взять себя в руки, чтобы больше не смеяться, она чувствовала мой настрой, знала, что если все так и пойдет, я встану и уйду, а она по непонятным мне причинам все же хотела, чтобы я осталась.

Даже Зверь уже начал сердиться.

"Может, ну их всех?" — предложил он.

"Не отвлекай", — попросила я.

По большому счету, мне было совершенно все равно, что думала обо мне Илона, и что подумает, если я сейчас встану и покину помещение. Но Золотаревский утверждал, что я должна не прекращать тренироваться ни на минуту, постоянно закалять себя и переступать через барьеры, которые до того казались непостижимыми.

И вот я глубоко вздохнула, распрямила плечи и постаралась заставить свое раздражение убраться куда подальше, спрятаться в темном углу моей души, из которого без спросу выбралось.

Я спокойно отпила кофе, попробовала пирожное. И вправду, очень вкусное, в меру сладкое и совсем не жирное.

Илона уже не смеялась. Я прищурилась, уж больно быстро ее смех оборвался, казалось, она не может остановиться, и вот уже сидит напротив и серьезно на меня смотрит.

Она вздернула бровь:

— Я читала про носителей Огненного Зверя и их поведение. Впечатляет. Ты быстро успокоилась.

Проверка, боже мой, очередная проверка…

Как ни странно, от этой мысли раздражение не вернулось, только стало отчего-то грустно. Я почувствовала себя подопытной мышью.

— Я тебя обидела? — ее голос прозвучал неподдельно участливо.

Я покачала головой.

— Да нет. Просто удивилась.

Илона хмыкнула и поспешила перевести тему, она тоже попробовала свое пирожное.

— Ну, я же говорила, пальчики оближешь!

— Да, съедобно, — пробормотала я.

Я посмотрела в окно на заходящее солнце, ветер не унимался, а, наоборот, превращался в штормовой. Недавно слышала прогноз, синоптики обещали скорый циклон. Впрочем, немудрено после такого ветра.

Я снова повернулась к собеседнице и подвела итог.

— Раз уж ты отсмеялась, а я перебесилась, теперь мы можем поговорить.

— Разумно, — согласилась та. — Спрашивай.

Я всегда поражалась наглости некоторых людей, похоже, Илона тоже излишней скромностью не страдала. Подумать только, она меня сюда вытащила, в прямом смысле привезла и усадила, а теперь, оказывается, это не она хотела мне что-то рассказать, а я должна была что-то спросить.

— Зачем мы здесь? — повторила я свой вопрос, заданный несколько минут назад, но уже совсем другим тоном — спокойным.

— Начистоту? — прищурилась она.

— Начистоту, — я все еще хорошо держала себя в руках.

— Ладно, — Илона вздохнула, будто ее принуждают сделать что-то, чего она ужасно не хотела. — Я позвала тебя не по одной причине, их несколько.

— Самая весомая из них? — спросила я, словно прокурор на суде.

— Ну-у, — она пила чай и смотрела на меня, из-за чашки я видела только два черных глаза, намеренно злила и медлила, я не сомневалась.

В ответ на провокацию я улыбнулась:

— Битья посуды не будет, можешь не стараться.

— Эх… — Илона снова вздохнула, на этот раз, кажется, не наигранно. — Как я и говорила, причин несколько. Самая весомая, как ты говоришь, просьба Владимира Петровича.

Ей все же удалось поколебать мое спокойствие. Я удивилась. Владимир Петрович? Он-то тут причем? А потом я снова расслабилась, и чего, я спрашивается, удивляюсь? Куда же без старого кукловода?

— И о чем же он просил? — сама собой в этот момент гордилась, лицо спокойное, голос ровный.

Илона хмыкнула, отметив и это.

— Ничего особенного, — ответила она. — Старик волнуется за тебя. Говорит, ты постоянно напряжена, делаешь успехи, но от этого еще больше замыкаешься в себе. А так как я единственная женщина в коллективе, попросил меня попытаться подружиться с тобой.

— Не единственная, — возразила я. — Есть еще Леночка.