Огни Анютинска

лес застыл в звенящем холоде, и яркими лучами пятничного солнца его уже

не согреть…

Приятели ехали молча. Километрами уносились в прошлое холодные

времена, оставив осколки льда в простуженной душе.

- Нравятся мне эти места, - нарушил тишину Демихов, - Вроде это еще

и не Отличный Мир, но уже близко к нему. Вообще мне нравится ездить,

летать, быть в движении… Поэтому, наверное, я и стал челноком. В

Отличный Мир я попал благодаря помидорам, оптовую партию которых я

заказал на овощебазе, куда дозвонился по тому объявлению. В итоге я эти

помидоры действительно купил, ну а что мне еще оставалось, неудобно же:

сделал заказ, а потом не забрал его. Конечно, помидоры в таком количестве

мне были не нужны, и я их продал, уже в другом городе, в Исинбаево. Это

дело мне понравилось, причем заинтересовала меня не столько торговля,

сколько сам процесс транспортировки груза. Так я и стал челноком, только

потом с помидоров я перешел на домашнюю обувь, которую производят у

нас в Сенчино. Странно, но эти дороги, дальние переезды меня совсем не

утомляют. Каждое утро я чувствую, что отправляюсь в новое путешествие,

хотя все свои одиннадцать маршрутов знаю с точностью до каждого

деревца. Просто, я все время в движении. Романтика вечерних дорог не

отпускает меня. Как в той известной песне: «Я не стою – я еду, и это много

значит»…

- А куда Вы эти тапки отвозите? – поинтересовался Леснинский.

- Да много куда, в основном по разным городам Отличного Мира, на

ярмарки их поставляем, а там уж с ними разберутся. А иногда и в другие

миры возим. Вот сейчас мы же из Мерзкособачинска едем. Тапки им

привозим, а назад что-нибудь другое везем. Там у нас точка разгрузки на

Южном шоссе, на рынке, где еще напротив заброшенная больница есть.

- Вот, кажется, она-то мне сегодня и приснилась, в последней серии

моего сновидения…

- Кто она?

- Да эта заброшенная больница. Хотя я там был-то всего один раз, лет

пять назад…

- Да, жутковатое местечко. Мы с Андреем тоже один раз зашли туда

побродить по-сталкерски, когда ждали во время разгрузки и погрузки в

Мерзкособачинске. Вроде и страшно, и интересно. Кстати, скоро мы уже к

границе подъезжаем. Готовьтесь, сейчас будем взлетать.

- Да… Трудно представить, как грузовик – по сути своей транспорт,

созданный для передвижения по земле, может подняться в воздух. Я до сих

пор в это не верю, - сказал Леснинский.

- Ну что ж… Сейчас увидите, как это бывает, - ответил Демихов.

- Крылья! – сказал напарник.

Демихов нажал какую-то кнопку. Леснинский посмотрел в боковое

окно. Откуда-то из кузова грузовика выехали складные крылья, похожие на

крылья какого-то сказочного дракона. Грузовик начал набирать скорость.

- Сто девяносто… Двести десять… Двести тридцать… Отрыв! – объявил

напарник.

Тяжелый, многотонный грузовик оторвался от земли и взмыл в небо.

Леснинский завороженно смотрел в окно. Пусть это даже сон или

игра воображения, но теперь все осталось внизу. «Я не вернусь», - думал он,

- «Будь это даже сон, я не проснусь, как бы громко не звонил будильник».

Земля, проплывающая под крылом, стала казаться бесконечным,

однообразным коричневым покрывалом. Впереди было лишь светло-

голубое, как ее глаза, бескрайнее небо…

XXXIV

- Все еще не верите? – спросил Демихов.

- Вот не верю. До сих пор не могу поверить. Хотя вижу – летим!

Несомненно, летим! Но не верю своим глазам…

- Да… Я тоже, когда впервые летел, не верил в то, что происходит.

Тогда я летел в соседнюю область на борту «Nomgorstellt Airlines». У них

еще был какой-то старый, раздолбанный грАзовик, который взлететь-то с

первого раза не мог, а приземлившись, еще несколько раз подпрыгнул на

полосе. Но все равно полет мне понравился.

- Вынос! – объявил напарник.

- Что? – переспросил Леснинский.

- Это значит, что мы сейчас будем пересекать границу миров, -

пояснил Демихов.

Грузовик начало трясти. Странно, но вместо волнения Леснинский

почувствовал, что к нему со всех сторон начинает подступать чувство

какого-то неземного спокойствия. Все переживания, все тревоги, все

бескрайние обиды последних лет будто бы отошли куда-то на второй план:

они не стерлись из памяти, но из актуальных, (надо вспомнить слово)

событий современности они превратились в архивные документы, в

страницы исторической хроники. Это спокойствие казалось чем-то

странным: уже несколько лет чувство тревоги в полной мере не отпускало

ни на секунду. Оно действовало всегда с разной силой: то набирало обороты,

то немного сдавало позиции, но никогда не исчезало полностью. А сейчас

тревоги действительно не было, совсем! «Как же так может быть», -

удивлялся сам себе Леснинский, - «Я раньше сидел у себя дома, еще даже

тогда, когда мне не угрожал никакой военкомат, когда у меня не было

никакой безответной любви, когда были еще те, одни из последних