Огонь без дыма

— Но я сделал это лишь для того, чтобы показать Томасу всю серьезность своих намерений, — продолжал медоточивым голосом Тегрей.

Он и не думал убирать руку от моего лица. Его ладонь так и осталась на моей щеке, а большой палец словно невзначай пощекотал мочку моего уха.

— Прекратите, — сдавленно попросила я.

Так и хотелось влепить ему хорошую пощечину. Но здравый смысл буквально кричал — не делай этого! Не забывай, что перед тобой брат короля. Ты по сравнению с ним — ничто. При желании он уничтожит не только тебя, но и всю твою семью.

— А что я делаю? — весело удивился Тегрей и как-то сразу оставил излишний официоз, перейдя на ты. — Альберта, лапочка моя, по-моему, сегодня тебе досталось более чем с избытком. Томас так рьяно взялся за дело, что выкачал твой магический потенциал буквально до дна. Неужели ты не чувствуешь, что я пытаюсь помочь?

Я озадаченно нахмурилась, прислушиваясь к внутренним ощущениям.

А ведь Тегрей Визгорд прав. От его пальцев веяло теплом. И я ощутила, как перестает ныть правая ладонь, пострадавшая после изучения колдовской куколки, как левое запястье легонько покалывает регенерирующим заклинанием. И тупая свинцовая усталость медленно, но верно растворялась в потоках чужой силы.

Вот так дела! С чего вдруг герцог вздумал поделиться со мной энергией? Как-то это очень странно.

— Если вы думаете, что в ответ я выложу вам все планы Томаса, то сильно ошибаетесь, — хмуро сказала я, пытаясь как можно незаметнее отодвинуться.

В следующее мгновение вторая рука Тегрея властно легла на мои плечи, остановив мой порыв.

— Милая моя Альберта, — проворковал он, и меня передернуло от его сюсюкающего тона, — я понятия не имею, что именно тебе наговорил Томас о наших отношениях и говорил ли вообще что-нибудь. Но, сдается, у тебя сложились в корне неправильные представления о наших с Томасом взаимоотношениях.

— Да неужели? — пробормотала я, чувствуя, как мои щеки заливает предательский румянец смущения.

Подумать только, я сижу, считай, в обнимку с братом короля! Но почему-то это обстоятельство не радует меня, а, напротив, пугает до дрожи в коленях.

— Да, я называю его своим врагом, — продолжал Тегрей, словно не замечая моих попыток отстраниться и с легкостью удерживая меня. — Но, заметь, любимым врагом. Видишь ли, Альберта, все мы делаем ошибки. Той или иной степени фатальности. — Нагнулся ко мне так, что его дыхание пощекотало мои губы, и тихонько шепнул: — Кому, как не тебе, знать об этом.

Я резко дернула головой назад, испугавшись, что герцог решил поцеловать меня. Но он лишь усмехнулся и вновь принялся поглаживать мою щеку.

— В юности я был слишком амбициозен, — проговорил он с непонятной печалью. — Настолько преисполнен самомнением и гордостью, что решил, будто правитель из меня выйдет лучше, чем мой брат Роберт. Впрочем, полагаю, ты уже догадалась, что я попытался устроить переворот. Трон и власть манили меня. Я искренне считал, что поступаю лишь во благо стране. Мой брат… Да, он мудрый правитель. Но слишком мягкотелый, на мой взгляд. Настоящий король не должен ведать таких слов, как «сострадание» и «жалость». Это граничит с недопустимой слабостью, которой обязательно воспользуются враги.

— Другими словами, идеал правителя для вас — безжалостный тиран, — негромко проговорила я.

— Ну… почти, — не стал спорить со мной Тегрей. — Король должен быть над добром и злом, моя дорогая Альберта. По крайней мере, так я считал тогда.

«И считаете до сих пор».

Правда, мне хватило ума не добавить этой фразы.

— Заметь, я не собирался убивать брата, — сказал Тегрей. — Не такой уж я и злодей. Хотя прекрасно понимал, что оставить его в живых будет огромной ошибкой с моей стороны. Но… Ты, наверное, вряд ли мне поверишь, однако мы с братом всегда были близки. У нас разница-то в возрасте всего год. Росли мы вместе, проказничали вместе, за шалости отвечали тоже вместе. И вообще в детстве были не разлей вода, хотя частенько и поколачивали друг друга. Только подростком я осознал, насколько несправедливо со мной обошлась жизнь. Год. Всего год. Но эти двенадцать месяцев встали между мной и престолом гигантской пропастью. А что самое обидное: Роберт в отличие от меня совершенно не горел желанием становиться королем. Он любил уединение, разговоры с советниками навевали на него скуку смертную.

Тегрей замолчал. На его лице отразилась явственная досада, и я мысленно хмыкнула.

Уверена, что он до сих пор переживает из-за того, что не ему было суждено стать следующим королем Альмиона.

— Именно Томас раскрыл заговор, — глухо проговорил Тегрей, и, к моему удивлению, я не услышала в его голосе ненависти или злости. — Хотя, пожалуй, заговор — слишком сильное слово. Я не успел ничего толком сделать. Просто начал прощупывать почву, так сказать. Заводил разговоры на опасную тему, следил за реакцией людей. — Невесело хмыкнул, покачав головой. — Одним словом — вел себя как полный дурак. Оно и понятно. Мне было восемнадцать, и я понятия не имел, как все нужно сделать.