Огонь без дыма

— Это будет своего рода проверкой, умеешь ли ты держать язык за зубами. — Тегрей сверкнул белозубой улыбкой. — Расскажешь кому-нибудь — что же, твое право. Правда, рано или поздно, но слух об этом дойдет до меня. И я сделаю определенные выводы. Увы, после этого я вряд ли сумею относиться к тебе с прежней теплотой. Никто не любит болтунов.

— Не в обиду будет сказано, но я очень надеюсь, что наши дороги больше не пересекутся, — холодно сказала я.

Улыбка Тегрея стала шире. И это заставило меня нервно заерзать в кресле.

Почему он так смотрит на меня? Как голодный кот на сытую беспечную мышь.

— Почему к Томасу не вызвали целителя? — задала я следующий вопрос, который тревожил меня даже больше прежнего.

— А ему не вызвали? — вопросом на вопрос ответил Тегрей. Тут же продолжил, когда я недовольно сдвинула брови: — Альберта, по-моему, ты слегка преувеличиваешь мои возможности. Я не всесилен и не вездесущ. Я при всем своем горячем желании не смог бы позаботиться о Томасе, поскольку был заперт с тобой в потайном коридоре. По всей видимости, Велдон решил, что его друг обойдется и без посторонней помощи. В общем-то, он прав. Сон — наилучшее лекарство для Томаса в данной ситуации.

Я недовольно насупилась. Такое чувство, будто Тегрей загодя приготовил ответы на мои вопросы. По крайней мере, его объяснения звучат вполне логично и разумно. И все-таки чудится мне некая фальшь в его словах.

— Я удовлетворил твое любопытство? — прошелестел Тегрей.

Я растерянно пожала плечами. Затем неохотно кивнула.

Пожалуй, на этом мое участие в расследовании завершено. Как говорится, меньше знаешь — крепче спишь. Больше всего на свете я сейчас мечтала о возвращении в дом Томаса. Да, еще не все детали заговора понятны мне. Но в некоторые тайны обычным людям вроде меня лучше не лезть.

— Лукавишь. — Тегрей насмешливо покачал головой. — Альберта, я уже говорил тебе, что твоя мимика слишком выразительна. Ну что же. Хоть ты и не просишь меня об этом, но все-таки я позволю тебе досмотреть последний акт этой трагедии.

Я вскинулась было спросить, о чем он. Но Тегрей с усмешкой приложил указательный палец к губам, призывая меня к молчанию. Затем бесшумно скользнул к двери и распахнул ее.

Тотчас же в кабинет влетел Ринуальдо.

На главного камергера его величества было сейчас больно смотреть. Он осунулся и словно стал меньше ростом. От прежде аккуратной прически не осталось и следа. Седые волосы стояли дыбом, как будто он, забывшись, хорошенько взъерошил их несколько раз.

— Какое несчастье! — выдохнул Ринуальдо. — О Белые Боги, какое горе! Ваше высочество, примите мои искренние соболезнования в вашей утрате!

Мои брови медленно, но верно поползли вверх.

О какой утрате толкует Ринуальдо? Неужели мы все-таки опоздали и Роберт погиб, так и не оправившись от порчи? Но почему в таком случае Тегрей умолчал об этом?

— Вся страна погрузится в многодневный, многомесячный траур, — продолжал самозабвенно убиваться Ринуальдо. — Кто же займет престол? Бедный Эдриан! Мальчик совершенно не готов к подобному. А вдруг его обвинят в покушении? Ох, еще разбирательство с палатой лордов!

И камергер в жесте неподдельного отчаяния запустил обе руки в шевелюру.

Я открыла было рот, желая спросить Тегрея, действительно ли король умер. Но герцог одарил меня многозначительным взглядом — и мой язык словно присох к нёбу.

— Ринуальдо, почему ты попятился, когда открылась панель? — сухо спросил Тегрей.

Запомнил все-таки мои слова, сказанные в потайном ходе.

— Что? — Ринуальдо прекратил терзать свои многострадальные волосы и удивленно посмотрел на герцога.

— Почему ты отошел, когда Велдон повернул рычаг? — терпеливо повторил Тегрей.

— Не… не знаю, — запинаясь, ответил Ринуальдо. — Как-то само вышло.

— Мне все никак не дает покоя то обстоятельство, что этот негодяй воспользовался магией иллюзий и прикинулся тобой, — проговорил Тегрей. — Это как-то странно. Подобные чары возможно создать лишь в том случае, если часто общаешься с человеком, чей облик желаешь принять.

— Я главный камергер. — Ринуальдо с трудом выдавил из себя блеклую улыбку. — Меня все придворные знают.

— Твоего внука ведь зовут Амьен, не правда ли? — задал новый вопрос Тегрей. — Кстати, не помню, чтобы он был введен в число придворных. Почему?

— Амьену не нравится публичность, — тихо сказал Ринуальдо. — Он серьезный мальчик. Предпочитает уединение. Поэтому был категорически против участия в приемах.

— А его мать? — продолжал расспросы Тегрей, не давая камергеру и секунды передышки. — Я ничего не слышал о ней.

— Шарлотта умерла от родильной горячки. — Ринуальдо горестно поджал губы. — Поэтому…

— Кто же отец Амьена? — не дал ему договорить герцог. — По-моему, твоя дочь не была замужем.

— Ваше высочество, я не понимаю, к чему все эти расспросы! — гневно воскликнул Ринуальдо. — Вы выбрали странное время для разговоров по душам о моей семье! Король умер! Сейчас надо думать о стране.

— Кстати, о короле. — Тегрей растянул губы в такой неприятной усмешке, что я вжалась в спинку кресла. — Почему ты приказал целителям удалиться из его покоев?