Огонь и отвага

– Послушай, весь план был прекрасно проработан. Коды доступа, которые ты нам дал, отлично сработали, и мы получили доступ внутрь помещений. Всё было бы так, как ты того хотел, если бы не эти чёртовы наёмники, которых купил твой папаша. Кстати, как ты умудрился так сильно застопорить этих собак из гвардии, а?

– Это не твоё дело, Маврикио. О наёмниках я и сам ничего не знал. Точнее, о том, что они будут присутствовать на приёме. Отец решил пригласить их в самый последний момент, но я не думал, что это может как-то повлиять на происходящее…

– Ты не подумал, что профессиональные убийцы, работающие за деньги, не смогут повлиять на происходящее?

Торвальд вопросительно и одновременно насмешливо поднял бровь.

Ему было почти наплевать на людей, потерянных в этой операции. Хотя он не был бесчувственным человеком, который считает людей лишь разменным ресурсом. Нет. Просто он был практичным. Эти люди положили свою жизнь на алтарь свободы, ради которой они сражались, и каждый из них станет мучеником, который погиб во славу их дела. Они неистово горели желанием сделать что-то великое, что-то такое, что обессмертит их имена. Торвальд был рад предоставить им такую возможность. Тем более что резонанс от случившегося стоил любых жертв. Особенно если эти жертвы были столь… незначительны.

– В любом случае они лишь послушные собаки. Псы, которые радостно бросаются в ту сторону, куда указывает рука, сжимающая кость. Они не более чем временная помеха.

Франциско опустился в кресло перед ним и сокрушённо уронил лицо в ладони.

– Я… я никогда не думал… Не думал, что это может быть настолько ужасно… я…

– Даже не думай сомневаться в том, что ты совершил, и в правильности своих действий, Франциско. – Торвальд наклонился к нему и по-отцовски положил руку на плечо. – Твой отец – это совокупность всего того, с чем мы боремся. Он продажный политик, который хочет наложить руки на окружающие его миры, чтобы безраздельно править в них. Посмотри. Твой отец был и остаётся губернатором Фолкерка, а уже протянул свои руки к системам Иксипса и Лабертона. А теперь он решил прийти и в наш мир. В мир, который уже однажды пострадал от тирании Союза. Вспомни Семнадцатое Февраля! Сколько людей отдали свои жизни из-за жестокости местных управленцев, когда те почувствовали, что власть может ускользнуть из их рук!

– Я…

– Ты младший сын своего отца, Франциско. Ты верой и правдой служил ему всю свою жизнь. И что он сделал для тебя? Назначил марионеточным губернатором, решения за которого втайне принимают другие. Те, кто действительно служит твоему отцу.

Это были тяжёлые слова. Но оттого не менее правдивые. Франциско так радовался, когда отец отдал под его контроль систему Иксипса с её промышленными мощностями, богатыми залежами металлов и минералов. Он так страстно хотел продемонстрировать отцу, что тот в нём не ошибся, что с головой окунулся в работу. Он не покидал свой кабинет сутками напролёт, принимая решения и составляя планы развития системы вместе с командой опытнейших администраторов и руководителей, которую отец помог ему подобрать. Он так гордился теми успехами, которых смог достичь за пять лет.

Но со временем Франциско начал замечать, что многие из его решений и планов не исполняются. А ещё он обнаружил огромное количество своих подписей на документах, которые в глаза не видел. Практически весь его административный аппарат проводил в жизнь решения, о которых Франциско Вилм и не подозревал. А большая часть его личных инициатив, которые он продвигал и с которыми его подчинённые соглашались, либо ложились под сукно, либо исполнялись вкривь и вкось.

А у Франциско было слишком много работы, чтобы он мог контролировать каждую мелочь. Он и не догадывался, что давно превратился в одну из говорящих голов с экрана, не имеющую реальной власти как таковой. Покуда Хьюго Вилм восхвалял своего старшего сына, который практически в одиночку руководил системой Лабертон и радовал отца, Франциско медленно съёживался, расстворялся во всё растущей тени брата.

И вот полтора года назад, во время визита на Абрегадо-III, он познакомился с Торвальдом. Человеком со стальным характером и несгибаемой волей. Он был поражён его харизмой и тем, какие жертвы понёс этот человек. В тот самый злополучный день, семнадцатого февраля, погибли его жена и двое маленьких детей. Они не были среди митингующих. Просто оказались в неподходящее время в неподходящем месте. И когда началась стрельба, обезумевшие люди, охваченные паникой и страхом, побежали…

Семью Торвальда растоптали насмерть… Они стали лишь тремя строчками в длинном списке из семнадцати тысяч четырёхсот девяти имён. Торвальду потребовался почти месяц, чтобы узнать точное число погибших в тот день.