Огонь Менестреля

Она вздохнула, нерешительно сдвинула очки на лоб и наконец кивнула.

— Ладно. Подождем. Поступай так, как считаешь нужным. Я сделаю тебе небольшое послабление.

— Спасибо. Слушай, окажи мне любезность.

— О, Господи! Это неслыханно! Что тебе еще надо?

— Билет до Антверпена.

— Слушай, ты что, считаешь, будто работаешь в «Пост»?

— Я обдумаю это вечером в аэропорту Кеннеди. А сейчас я отправляюсь в Нью-Йорк. — Он натянуто улыбнулся и повесил куртку на плечо. — Хочешь, чтобы я опять сказал тебе спасибо?

— Два спасибо за одно утро? Не думаю, что я вынесу такое. Убирайся отсюда, Старк. И привези мне статью.

Хендрик де Гир стоял на холодном, колючем ветру. Его опять стошнило. У него скрутило кишки так, словно потроха бились в агонии. Они были переполнены джином и желчью. Голландский джин теперь тоже стал его врагом. Когда он был моложе, он мог пить несколько дней подряд, и не было ни рвоты, ни боли. И забвение наступало быстрее. Прежде ему не многое хотелось забыть, но сейчас он понял, что ошибался. Очередная ложь, которую он придумал для себя. Просто раньше он думал, что впереди еще целая жизнь и ему хватит времени искупить совершенное зло. А когда подступили мысли о старости, он утешал себя тем, что оглянется назад и увидит молодого Хендрика, который всем желал только добра, но порой, может быть, недопонимал происходящее. Его подло обманывали. Но добрых дел в его жизни все-таки окажется больше. В этом он был убежден.

Так было прежде. Но сейчас, когда его жизнь клонилась к закату, годы проходили и не оставалось времени на искупление грехов, он перестал питать иллюзии. Они растаяли как-то незаметно — вместе со старыми друзьями, с их открытым, искренним смехом и доверием к нему. Возможно, тогда, как и сейчас, он хотел только добра. А может, и нет. Разве это имеет какое-нибудь значение? Главное, к чему это привело?

Джин кончился.

Он рухнул на палубу и заснул на холодном, пронзительном ветру.

Дело шло к вечеру, а Мэтью Старк никак не мог разыскать Джулиану Фолл. Поездом он доехал до Ла Гардиа, оттуда, взяв такси, поспешил прямо в Вестсайд. Консьерж Бересфорда сказал, что ее нет дома. Не видел ли он выходившую отсюда женщину в енотовой шубе и красных виниловых ботинках? Видел. Но это была не Джулиана Фолл.

Нет, не она. Это была Д. Д. Пеппер.

Она сидела за роялем в клубе «Аквэриан» и играла Моуза Эллисона — розовые волосы, бархатное платье изумрудного цвета, словно взятое из старых фильмов с Гретой Гарбо. Длинные, расширяющиеся книзу рукава оторочены норкой. На этот раз она не сняла туфли и сидела за роялем, сосредоточенно сжав губы.

Старк прошел мимо Лэна Везеролла в бар, а оттуда — прямо на сцену. Джулиана не подняла головы. Похоже, она не видела ни его, ни окружающих — ничего, кроме рояля. В тусклом свете он разглядел, как блестит пот, выступивший у нее на лбу и над верхней губой, увидел завитки волос на шее, где они были скорее белокурыми, нежели розовыми. Это выглядело потрясающе сексуально. Но Мэтью сказал себе, что ему наплевать.

Она закончила мелодию и перевела дыхание, готовясь перейти к следующей, но Старк тронул ее за плечо. Она подпрыгнула и едва не упала с табурета. Он уже подался было к ней, чтобы поддержать ее, но она сохранила равновесие и оглянулась, ошеломленная.

Когда она увидела его, ее потемневшие глаза прояснились. Она смахнула блестящие капли пота с верхней губы, но даже не улыбнулась.

— Старк? Что вам нужно?

— Если меня опять вышвырнут отсюда, — четко и твердо проговорил он, все еще слыша испуганные возгласы Проныры, — то я хочу сначала заслужить это.

Она перебирала пальцами яркое ожерелье из искусственных бриллиантов, но скорее от возбуждения, чем от волнения. Сейчас в ее глазах он совсем не заметил ни пустоты, ни скуки. При виде улыбки, тронувшей ее губы, он почувствовал, как забилось сердце.

— И что вы собираетесь делать? — певуче спросила она. — Мучить меня своими вопросами?

«О Господи», подумал он.

— А вы не искушайте меня, и я не стану вас мучить.

Ее покатые плечи едва заметно передернулись, она взяла с рояля стакан с водой, неторопливо и равнодушно отпила и поставила на место. Хоть с розовыми, хоть с фиолетовыми, хоть с русыми волосами, подумал Мэтью, но эта женщина потрясающа — и может вывести из себя кого угодно, Он должен встряхнуть ее хорошенько.

Он вперил в нее тяжелый, сердитый взгляд, но это не произвело на нее никакого впечатления. Она лишь прищурилась.

— Все время вокруг меня эти чертовы Пеперкэмпы, — сказал он. — Сначала Катарина Пеперкэмп-Фолл, потом Д. Д. Пеппер, которая тоже происходит из Пеперкэмпов, не так ли? Теперь я направляюсь в Антверпен, чтобы проверить еще одного Пеперкэмпа. Джоханнеса Пеперкэмпа. Могу спорить на что угодно, это ваш родственник. А еще знаете что? Он — огранщик алмазов. Представляете? Как вы думаете, ему известно что-нибудь о самом крупном в мире алмазе?