Огонь, подобный солнцу

Он промчался мимо "ситроена", схватил в "альфе" патроны, кинулся назад в дубы и перезарядил "маннлихер". Всматриваясь в ломоносы, он прошел вдоль ручья, затем сполз вниз по склону. Грязные следы с брызгами крови вели в заросли куманики; он осторожно двинулся в ту сторону. С дороги донесся шум заводившегося "ситроена". Подпрыгнув, он бросился туда; мотор загудел, но, когда он добежал до дороги, машины уже не было. На гравийной обочине в лучах утреннего солнца блестела лужица крови.

Он кинул "маннлихер" на заднее сиденье "альфы". Покрышка была разорвана в клочья. Шум машины заставил его спрятаться за деревья, но это был всего лишь "рено" со стариком за рулем. Коэн опять рванул багажник "альфы", но он никак не открывался. Он прыгнул в машину, вцепился в руль и поехал на скорости, какую только она могла развить. Проехав с километр, он свернул на проселочную дорогу и заглушил мотор.

Замка на багажнике не было. Он налег на крышку, но она не поднималась. Он попробовал откинуть заднее сиденье; оно не поддавалось. Замок был вделан в рамку дверцы водителя; он вставил туда один из ключей Дитера, и багажник распахнулся. Под двумя чемоданами из искусственной кожи он нашел запасное колесо и домкрат.

В кафе на окраине Экса он смыл с лица грязь и засохшую кровь Марии, поел и спросил, как проехать к гостинице "Метрополь". Отодвинув в сторону поднос, официант внимательно посмотрел на него и сказал:

- Здесь такой нет, месье.

- Должна быть... Может, "Метрополитен"?

- Ничего похожего. А это не "Рой Рене"?

- Вероятно, я ошибся, - резко сказал Коэн и, поднявшись, бросил несколько взятых у Дитера франков на стол. "Надо было взять его живым, надо было подождать". Он припарковал "альфу" на одной из тихих улочек с цветущими платанами на фоне высоких жилых домов, опустил разбитое стекло, поставил чемоданы на заднее сиденье и, положив "маннлихер" в багажник, запер его. Нацарапав ключами на темно-вишневом капоте "A bas les riches", а на багажнике "Vive la P.C.", он поехал в центр города.

Неподалеку от железнодорожного вокзала он нашел неприметную, захудалую автомастерскую.

- Можете это закрасить? - сердито и с раздражением спросил он веснушчатого мастера с квадратной челюстью, показывая на капот и багажник.

- Я этим здесь и занимаюсь, - ответил тот, вытирая руки тряпкой.

- На это я и надеялся.

- Что надежда: утешение для дураков и отрава для умных? Я тоже их не люблю, этих коммунистов.

- Еще и стекло разбито.

- Надо подсчитать. - Мастер что-то нацарапал в блокноте. - Вам это обойдется в тысячу двести пятьдесят. Вместе с окном.

- А краску подберете?

Послюнявив палец, мастер потер им по капоту.

- Эта уже старая, свежая будет видна. - Он потер подбородок. - Мы, конечно, попытаемся сгладить.

- А если покрасить всю, сколько?

- Таким же цветом, месье?

- Моей подруге не нравится этот цвет. Она бы хотела серебристый.

- С женщинами всегда так. Этот дороже всего. Может, белый или серый? Это бы стоило тысячу восемьсот, а серебристая - две тысячи сто.

- А черная?

- Столько же, сколько и белая.

- Тогда в черный. Когда будет готово?

- Если срочно, то через три дня.

- Мне нужно завтра.

- Тогда - тысяча девятьсот, завтра к пяти часам.

Он дал мастеру только ключ от зажигания. Сняв комнату неподалеку от вокзала, он осмотрел содержимое двух чемоданов, но не нашел там ничего, кроме французской и итальянской одежды и туалетных принадлежностей. На вокзале он купил карту с обозначением всех гостиниц Экса. К полудню он уже знал, что ни в одной из них нет и не было клиента, соответствовавшего описанию Морта.

Пройдя через прохладный полумрак собора, он подошел к галерее. На ее противоположной стороне была дверь, ведущая на лестницу, по которой он поднялся к окну, выходившему на крышу склепа. Он вылез в окно и добрался по скользкой рыжей черепице до стены нефа, оттуда по узкой лестнице до крыши, вверх по ее крутому скату, вперед по коньку до квадратной колокольни с горгульями. С узкой каменной дорожки у основания колокольни хорошо просматривался весь город, сам же он при этом мог оставаться незамеченным. Пригревшись на солнце на желтом камне, он вскоре уснул.

Гулкий звон колоколов раздался вокруг него. Он сел и потер лицо. Внизу на улице Гастон де Саппорта сновали люди. Словно игрушечные солдатики они входили и выходили из дверей собора. "Что ищете вы?" Никто из солдатиков не поднял своей крошечной головы, чтобы ответить на его вопрос. Ему вспомнились слова алжирского полковника: "После того что я видел, как я могу верить в Бога?" и Клэр: "Ревнивый, к тому же сексуально несостоятельный". "Да, Бог в Библии говорит: "Делай, как я велю, а не так, как я делаю". Говорит: "Прощай", а сам все учитывает и ждет. Но месть человека еще страшнее, чем возмездие Бога".