Огонь, подобный солнцу

- У него было всего несколько свисавших здесь прядок. - Парикмахер показал на виски Коэна. - И тем не менее он - этот толстенный американец следил за каждым волоском, который я отрезал.

- Чем меньше, тем ценнее.

- Но, если так, почему же мы не ценим доброту и великодушие?

- А каков он был, этот американец?

- Просто огромный. Но не жирный, а крепкий...

- И где он остановился?

- В гостинице "Де Терм".

- А вы не знаете его имени?

- Этого я не знаю, но моя жена, которая там работает, убирает его номер. - Парикмахер отвлекся, обращаясь к вошедшей маленькой, ярко одетой женщине. - А, мадам Петрак, как видите, я скоро освобожусь.

Женщина сердито взглянула на Коэна.

- Мне назначено на час. Парикмахер кивнул на часы.

- Еще без двадцати.

- Вы не успеете.

- Определенно успею. С этим джентльменом уже все. А леди, насколько я понимаю, хочет просто покраситься?

- Exactemant. - Дама начала складывать журнал. Коэн расплатился.

- А в каком номере живет этот американец?

- Я не консьерж. - Парикмахер со стуком захлопнул ящик кассы. - Я очень занят. Это не долго, мадам Петрак.

- Кажется, я знаю его, - не отставал Коэн. - Он еще здесь?

- Апартаменты "Мирабо". Слушаю вас, мадам.

Купив в салоне мужской одежды синие джинсы, голубую рубашку, бежевую вельветовую куртку и кроссовки, он переоделся. Засунув куртку Дитера и свою старую одежду, а также вышитую рубашку, купленную в Афинах, в урну, он вошел через заднюю дверь гостиницы "Де Терм".

Поднявшись на третий этаж, он остановился в конце коридора и, глядя на дверь апартаментов "Мирабо", почувствовал, как в карманах повлажнели его ладони. В зеркале напротив каждое его движение передразнивал кудрявый блондин в плотно облегающей французской одежде.

Широкий, устланный красным ковром коридор был пуст, если не считать тележки горничной и кадок с пальмами. Поднявшись на четвертый этаж, он подошел к окну, выходящему на веранду апартаментов. По краям веранды стояли ящики с кипарисами. На белом металлическом столике возле шезлонга стояла пустая коньячная рюмка. Город окутывала дымка, сквозь которую неясно вырисовывались крыши домов, шпили, темнели горы.

Он спустился в гардероб для персонала, накинул на себя белый пиджак официанта и, вернувшись назад, громко постучал в дверь апартаментов. Ответа не последовало, дверь никто не открыл. Спрятав пиджак, он спустился к портье. Тот же клерк, которого он уже дважды расспрашивал накануне, поднял на него глаза и, судя по всему, не узнал его.

- Мой приятель в апартаментах "Мирабо" почему-то не отвечает.

- Он уехал, месье.

- Надо же? Он оставил у меня фотоаппарат. Он наверняка оставил адрес, по которому его можно найти.

Пока портье смотрел в ящике с ключами, Коэн изучал лежавшую перед ним вверх ногами книгу регистрации. В графе "Мирабо" было лишь одно слово: "Гослин".

- Ничего, - сказал портье.

Выйдя из гостиницы, Коэн вновь зашел в нее через заднюю дверь. На третьем этаже было по-прежнему пусто. Тележка горничной стояла через три двери от апартаментов "Мирабо".

Он встал за поворотом коридора и ждал, пока горничная не постучала в дверь апартаментов. Не дождавшись ответа, она достала связку ключей и открыла дверь.

Досчитав до пятидесяти, он подошел к двери.

- Мадам, - крикнул он, входя. Она стаскивала с кровати простыни.

- Мадам, - повторил он, задыхаясь, - это ваш муж работает в парикмахерской на Кур Секстюс?

Она уставилась на него непонимающими коровьими глазами.

- C'est moi.

- Alors, идите быстрее. Там что-то случилось. Она выронила простыню.

- Quel accident? Шарль!

- Ничего страшного, но поторопитесь!

Всхлипывая, она выбежала из номера. Отсчитывая секунды: "одна, две, три, четыре..." - он порылся в столе. Ничего, кроме рекламных проспектов. "Семь, восемь..." - в туалете тоже ничего. Пустая бутылка из-под ликера на тумбочке рядом с кроватью. "Пятнадцать, шестнадцать..." - в ванной, в мусорной корзине - книжка. "Двадцать четыре, двадцать пять..." - схватив книжку и бутылку, он спустился по лестнице и выскочил на задний двор.

Пол-литровая бутылка из темно-коричневого стекла была немецкой. На липкой этикетке он прочитал, "Belchen-geist, Schwarzwalder Hausbrennerei, Munstertal". В книжке под названием "Семь девственниц за одну ночь" он не нашел ни подчеркнутых абзацев, никакой записки между страниц. На странице с загнутым уголком он прочел: "Рыдая, она неистово умоляла, просила, упрашивала, ползала на коленях, цепляясь ногтями за его рукав: "Только не трогай мою сестренку!" Но, грубо отпихнув ее обнаженное тело, он встал перед молоденькой девушкой, сжавшейся в комок и прижимавшей к своей едва наметившейся груди разорванную рубашонку; ужас застыл в ее глазах. "Иди сюда", - усмехнулся он, сдергивая рубашку".

У черного хода гостиницы стояла машина, из которой выгружали куски красного мяса. Один кусок упал; мальчик в белой куртке, оглянувшись, стряхнул с него песок и поволок на кухню. С грохотом задом подъехал мусоровоз, чтобы вобрать в себя содержимое бачков с отходами.