Огонь войны и пламя любви (СИ)

В этих словах был здравый смысл, и Саир согласился. Не мешкая собрался он в путь. Подавляющее большинство воинов не знали, что происходит с охотником, поэтому они весьма изумились странному решению. Ратники не могли взят в толк, почему это Дорогвон вдруг отсылает неизвестно куда такого опытного человека, который наверняка бы пригодился в пути и тем более в бою. Когда Витмира и Дамира спрашивали об этом, они упорно молчали.

Прощание было недолгим и неловким. Витмир чуть ли не плакал, глядя на потухшие глаза бывшего предводителя королевской охотничьей экспедиции. В них, казалось, не было надежды. Дамир, потупив взор, смотрел в землю. Саира так и подмывало рассказать ему напоследок, что жена его несчастлива в браке. Охотник с самого начала выступления из Западного города желал рассказать бывшему другу о своём волнительном разговоре с Викалиной, да только так и не решился. Вот и теперь, прощаясь, как он полагал, с Дамиром навсегда, Саир лишь сухо обронил:

— Береги Викалину… и будь с нею поласковее.

Щёки Дамира вспыхнули, но этого не было видно из-за густой бороды, обрамлявшей его лицо. Дамир подавил в себе волну возмущения, а потом неожиданно для себя сказал те слова, какие мечтал произнести вот уже много лет.

— Прости, Саир, — промолвил он, по-прежнему не поднимая на охотника глаз. — Прости и меня, и Викалину. Не правы мы были… вот и не заладилась наша семейная жизнь.

— Да чего уж теперь говорить… — растерянно буркнул Саир и, не желая продолжать тяжёлый разговор, запрыгнул в седло. Он помахал воинам, склонил в почтительном поклоне голову перед Дорогвоном и, вымученно улыбнувшись Витмиру, пустился галопом на запад.

Витмир и Дорогвон пристально смотрели ему вслед до тех пор, пока крошечная фигура не скрылась за приземистыми холмами.

— Надо же как печально всё кончилось, — проворчал себе под нос военачальник.

Слова его услышал лишь Витмир, стоявший подле него. Дамир же сделался молчаливым и хмурым.

Саир мчался по белоснежному пространству сквозь холодный воздух. Он не знал от чего пытается убежать: от Васенчука или от собственной несчастной судьбы. Остановил коня он лишь когда сгустились сумерки. Угостив скакуна земляными орехами, взятыми с собой, он приготовился и сам поужинать. Однако лишь тьма уплотнилась, начался у него чудовищный приступ. Такой боли он не испытывал никогда. Это было даже хуже, чем первый ночной припадок. Тело его будто растягивали во всех направлениях, ломая кости и выкручивая суставы. И вдруг Саир явственно услышал в голове яростный голос предводителя оборотней: «Куда ты собрался, Саир?! Как смеешь ты нарушать мои приказы? Не я ли теперь твой новый повелитель? Немедленно воротись назад или будешь уничтожен нами при первой же возможности!» Саир сопротивлялся этому влиянию изо всех сил. Несколько раз он терял контроль над собой и намеревался вернуться назад к эресвенцам. Но он понимал, чем это закончится для его соотечественников, поэтому, превозмогая боль, охотник вновь бросался на землю. Он корчился от неимоверных судорог. Тело его изворачивалось на снегу. Но он выстоял. Не поддался внушению проклятого врага. Под утро, измученный, Саир уснул. Проспал он до полудня, после чего снова продолжил путь к побережью. Следующая ночь была уже легче. Видимо и в самом деле, удаляясь от Васенчука, Саир медленно, но верно выходил из-под его влияния. Теперь голос слышал он более приглушённо. Васенчук стращал мужчину возмездием, обвинял в измене, уговаривал, искушал властью и мощью. Но Саир был силён не только телом, но и духом. Он отметал в сторону лестные предложения и смеялся над угрозами, и всё это, превозмогая почти нестерпимую боль.

Потом пронёсся ещё один день. Саир вместе со своим конём был теперь ещё дальше от эресвенцев, ещё дальше от оборотней. Наступила очередная кошмарная ночь. Голос в голове мужчины звучал теперь совсем тихо, но боль, жестоко терзающая тело, никуда не делась. Степь оглашалась дикими звероподобными криками. Наутро Саир увидел рядом с собой капли крови. Оказалось, что кровь идёт у него из носа и ушей.

— Теперь мне точно конец, — судорожно вздохнул он. — Добраться бы до моря. Полюбоваться на него перед смертью.

Так прошла ещё неделя. Каждая ночь приближала Саира к полнолунию и к неизбежному перевоплощению. Он почему-то думал, что если хоть один раз обратиться в зверя, назад пути для него уже не будет. Станет он тогда проклятой тварью. Проклятие завладеет им всецело и неизбежно.

Конь, измотанный бесконечной дорогой, холодом и скудным питанием, передвигался теперь медленно. Он уже не скакал во весь опор, а нехотя плёлся по степи. К тому же Саир заметил, что преданный четвероногий друг стал бояться его. В последний раз охотник еле поймал его. Животное нервно фыркало и иногда старалось сбросить с себя всадника.

— Хватит, дружище, — умоляюще и устало промямлил охотник. — Потерпи меня ещё немного. Как доберёмся до моря, отпущу я тебя на все четыре стороны.

Конь, будто понимая речь, немного успокаивался.