Ограниченный контингент

– Да он нажрался, небось. Ребята, поднимите его.

Поднять удалось с третьего раза – гордый представитель питерского пролетариата тащил на себе пятьдесят кило никеля.

Пару чушек директор успел метнуть в спину убегающего профсоюзника. Странно, но их не нашли – видно, застряли в защитнике интересов рабочего класса.

Электрика уволили. Через месяц Никитич, задержавшийся позже обычного, изумленно наблюдал идущего через проходную давно уволенного весёлого Машукова с авоськой чушек в руках.

Начальник охраны, контуженный директорским матом, пытался оправдаться:

– Валерий Никитич, да как же его задержишь? Он один больше весит, чем вся охрана. У него пропуск спрашивают, а он говорит: «На хрен иди – вот мой пропуск».

С «Трудпромом» договор расторгли и пригласили на завод ЧОП из бывших вояк по рекомендации соседей из Адмиралтейского объединения.

* * *

Новая охрана в первую очередь взялась за наведение порядка с разовыми пропусками. Когда-то их напечатали туеву хучу, зачем-то проштамповали, и они валялись во всех ящиках заводских столов и в карманах всех районных гопников. Любой желающий мог проникнуть на завод, стырить что-нибудь металлическое и перебросить через забор. Напечатать новые пропуска директор не разрешил – жаба задушила. Экономист, блин.

Многоумный новоиспеченный начальник охраны выдумал такую военную хитрость: бюро пропусков ставило на законно оформленный пропуск штамп с буквой в зависимости от того, кто сегодня заступил диспетчером по заводу. Например, если дежурила местная секс-бомба Лизанька, то ставили букву «Ж», потому как её драл в одну харю только главный технолог Журавлев. Если выходила тетя Клава (стокилограммовое целлюлитное страшилище), то в ход шла литера «Н», потому что её не хотел любить НИКТО. Буква «О» сразу напоминала кругло распахнутый, ярко накрашенный рот Маргариты Ивановны. Начальник охраны американского языка не знал, слово «минет» ему было глубоко идеологически чуждо, и он подразумевал пролетарское понятие «отсос».

И, наконец, любая другая буква русского алфавита означала, что сегодня в диспетчерской царствует Юля, которая ещё никому не отказала – прямо автомат Калашникова.

Такие меры отсекли по крайней мере случайных, незнакомых с заводской спецификой людей. Порядок постепенно налаживался. Только почему-то ежемесячные ревизии стабильно выявляли недостачу в двадцать – тридцать тонн алюминия.

Начальник литейки швырял шапку оземь, густо матерился и объяснял нехватку металла большим угаром и уходом в шлак.

– Печи, бля, старые, понял? Горит металл на хрен, понял? В атмосферу, сука, уходит, понял?

Взвесить атмосферу и подтвердить либо опровергнуть эти умозаключения не представлялось возможным.

Так бы всё и продолжалось потихоньку, пока Марату не удалось наконец-то добиться расположения диспетчера Лизаньки. Для этого пришлось несколько раз позакатывать глаза и поцокать языком при виде её красоты, подстроить двухмесячную стажировку на Урале для её хахаля Журавлева и дождаться ночной смены.

Ядовито-зелёный польский ликёр был выпит, предварительные ласки успешно завершены, рейтузы с начесом скатаны до колен. Лизанька уткнулась лобиком в оконный переплет, упёрлась ладошками в пыльный подоконник и призывно зашевелила оттопыренными алебастровыми полушариями. В диспетчерскую проникали привычные ночные звуки: дыхание воздуховодов, далёкий грохот слитка по рольгангу, шипение компрессора.

– Ну, где ты там, котик? Я мокренькая уже.

Марат, забыв о вожделенной цели, тупо пялился в окно, на освещенную прожектором площадку шихтового двора.

Стрела огромного портового крана развернулась над забором со стороны соседей – Адмиралтейского объединения. Из чёрных ночных небес опустился монструозный крюк с болтающимися кишками строп. Ловкие ребятки в бушлатах с чёткой надписью «Охрана» на спинах запрыгали между штабелями алюминиевых слитков. Зацепили поддон с алюминиевой чушкой и замахали руками: «Вира!»

Лизанька, неправильно трактовавшая задержку, развернулась и присела на коленки.

– Сейчас, котик, я его поцелую.

– Да погоди ты, блин.

Стрела крана циркулем прочертила дугу, утащив добычу за забор, и вернулась за новой порцией.

Работами самозабвенно и по-военному четко руководил начальник охраны. Рядом курил начальник литейного цеха.

Марату за проявленную бдительность выписали месячный оклад, который он успешно пропил вместе с Лизанькой.

* * *

Новая охрана была из бывших ментов. Начальник когда-то занимал уникальную и, несомненно, важную для человечества должность замполита батальона ГАИ.

Первым делом он ввёл тщательный медицинский контроль для шофёров заводского автобуса и грузовиков. Те поворчали и смирились.

Но когда анализ крови на алкоголь стали делать водителям погрузчиков, вальцовщикам и крановщицам – завод встал в первый же понедельник.

Никитич, дыша перегаром в сторону, шипел начальнику:

– Яколич, ты охренел, чи шо? Кончай эту мутоту. Если они не похмелятся с утра – помрут прямо у прокатного стана. Или ты сам за пульт встанешь?

Потом Яковлевич принес программу установки тотального видеоконтроля по всему заводу.