Океан. Выпуск десятый

— Ох и дам же я сейчас им! — воскликнул Брандо и нырнул в кубрик.

Через минуту его передатчик оповещал друзей-радиолюбителей во всех частях света о происшествии, чуть не закончившемся гибелью яхты.

Продолжить сон оказалось не так-то просто, ибо только теперь с особой остротой до сознания каждого дошла степень опасности, пронесшейся рядом с ними. Все члены экипажа принялись восстанавливать в памяти происшедшее. И чем ярче вставала картина происшествия, тем виднее становились решительность и грамотность действий Сосняги и Хоттабыча, а также быстрота и четкость выполнения команд и Крабиком, и Брандо, и Вячеком. Каждый гордился товарищами по плаванию и… собой!

Почти час все сидели, отдавшись мыслям и машинально наблюдая за черной тяжелой океанской водой, струившейся совсем рядом вдоль борта.

Наконец Хоттабыч изрек:

— Еще раз благодарю всех. А теперь всем отдыхать. На вахте буду я.

Яхтсмены один за другим стали покидать кокпит. Последним оказался Вячек. Задержавшись в люке, он спросил:

— Но как же так могло произойти, дядя Толя? Ведь в проливах было сложнее.

— Вот именно — сложнее. Поэтому и приборы работали у всех, и радары крутились, и капитаны не покидали мостиков, и вахта неслась, как говорится, «в четыре глаза», бдительно. А здесь обстановка проще простого: встречать-то некого. Вот и выключили радары для экономии, включили авторулевого — для облегчения службы — и позволили себе расслабиться, отдохнуть перед трудным районом. Капитан наверняка покинул мостик, а вахта, пользуясь этим, смежила «на минутку» веки. Типичный случай: авось пронесет. Но еще бы малость — и не пронесло бы. Спасибо Сосняге. А они и не заметили бы происшествия, налетев на нас: все-таки у них сорок тысяч тонн и скорость узлов двадцать, а у нас всего шесть тонн и скоростенка шесть узлов. Столкновение автобуса с велосипедом!.. Ну, довольно болтать. Отдыхай.

«Меркурий» продолжал свой резвый бег по намеченной орбите вокруг Скандинавии. Ночи снова становились светлее и короче. Через двое суток после происшествия в «Навигационном журнале» появилась запись:

«Норвежское море. 13 час. 25 мин. (по среднеевропейскому времени). Ощутимо потеплело и в воздухе и в воде. Вода резко изменила свой цвет: из бледно-серой стала зеленоватой с широкой синей полосой впереди. Входим в зону Гольфстрима. Ветер зашел от зюйд-веста к весту и усилился до 7 баллов. Волнение — 5 баллов, высота волн — до 4 метров. Видимость плохая из-за водяной пыли, срываемой ветром с гребней волн.

14 час. 40 мин. Волны идут с разных направлений, образуя толчею, от которой стонет и скрипит все судно. Убрали грот, идем под одним стакселем на гике спинакера, Скорость 5 узлов».

В «Записной книжке штурмана» (ЗКШ) Сосняга, явно уступая эмоциям, осветил указанное событие более широко и не так сухо: