Ох уж эта Люся

С ней иногда бывало некое «помутнение», что ли. Вроде бы сидит рядом, разговаривает, в карточке пишет, рекомендации дает, на вопросы отвечает, а речь какая-то вязкая, и смотрит, словно сквозь тебя. Пациенты из числа тех, кто способен был эти провалы заметить, с готовностью списывали их на усталость. И были правы. Но только самые близкие ей люди знали: унеслась Петрова в свои воспоминания.

– Людмила Сергеевна!

Молчание.

– Людмила Сергеевна!

Вздрогнет. Переведет взгляд на собеседника. Внимательно посмотрит, как будто впервые. Поправит по многолетней привычке очки и спросит: «Все понятно?» Некоторых мамочек в этот момент брала оторопь, они начинали суетиться, чувствуя себя не в своей тарелке. А Петрова благосклонно переспрашивала:

– Оля (Таня, Маня, Света…), все понятно?

И родительницам ничего другого не оставалось, как подтверждать свою полную адекватность. На ходу, покидая одну квартиру за другой, педиатр Петрова роняла:

– Будет непонятно, позвонишь…

Опять же, если возвращение в «реальность» происходило в доме одной из Люсиных подруг, то Петрова признавалась:

– Поговорили – и нахлынуло что-то.

Рассказывать не торопилась, но и волнения не скрывала:

– Потом как-нибудь, – улыбалась, словно испрашивая извинения за вынужденное отсутствие.