Охота

…За каждого из своих детей благодарю Тебя, Господи, мой спаситель и утешитель. За Варлаама, Царствие ему Небесное, раба Твоего, изошедшего в мир, чтобы обеспечить нашу Обитель, за Дмитрия, раба Твоего, изошедшего в мир, чтобы нашу Обитель защитить, за Адриана-оа отступника, раба Твоего, которого Ты и отец очистят колодцем и вернут ко мне, за Злату, рабу Твою глупую, слепую, которую вы с отцом на путь наставите…

Потом она перечисляла внуков и внучек. Они все были еще довольно маленькие, и если из старших только Дмитрий шел по пути не сворачивая, то про младших Сима всегда верила, что они все вырастут защитниками Обители, настоящими братьями и сестрами во Христе. Она дошла в своей молитве до Авксентия, но не запнулась:

…Прости, Господи, раба Твоего, сына моего, Авксентия, который по малости лет и неразумению свернул с пути. Прими его в Царствие Вечное, за его короткую земную жизнь и чистую душу, молю Тебя…

Тут в дверь постучали, и Сима широко открыла глаза. Она совсем забылась и перестала прислушиваться к звукам в коридоре. Наверняка это пришел отец рассказать о том, как прошло наказание девочки.

– Можно, – сказала Сима и сама удивилась тому, как высохли губы за время молитвы.

Дверь открылась, и в комнату заглянул один из мастеровых братьев.

– Баб, нам там совет нужен, – сказал он. – По пропорциям. Можно я схемку покажу?

Алексей сидел даже не на иголках, а на настоящих иглах. Его еще ни разу не ставили ни на одно задание в одиночестве. Вообще до этого расследования он думал, что начальство никогда его не заметит. Его к Сергею Георгиевичу приставили даже не для того, чтобы он следил за «московским» новичком, а чтобы этот самый новичок не забывал про начальство.

Сергей Георгиевич Алексею нравился, но он, конечно, не шел ни в какое сравнение со своей племянницей. Мириам Борисовна произвела на Алексея огромное впечатление. Сначала когда за минуту разобралась в квартире, которую старшие коллеги до этого прочесывали несколько часов, а потом когда придумала и организовала операцию с Дилером. Конечно, Алексей понимал, что операция прошла неудачно, но сам факт того, как легко Мириам Борисовна вышла на дилера и разобралась с его каналом связи, был неоспорим. К тому же по детективке было видно, что она, в отличие от начальников Алексея, умеет признавать свои ошибки.

Каждые десять-пятнадцать секунд Алексей проверял адрес Мириам Борисовны – та и вправду поделилась своей геолокацией. Когда плывшая по карте точка замерла, он залез в гугл-карту и нашел нужное место. Мириам Борисовна приехала на территорию завода, заброшенного в начале двухтысячных и некоторое время служившего офисным центром, который в конце концов тоже оказался заброшен. Алексей уже решил, что если в течение получаса точка на карте не сдвинется, то он напишет Мириам Борисовне, а если она не ответит, то сразу вызовет к заводу наряд.

Девушка, которую Мириам Борисовна называла Осой, ему совсем не понравилась. И не только потому, что, по словам детективки, Оса попыталась ее убить. Было в этой девушке что-то неприятное, как будто она все время сжимала в кармане пистолет и готовилась в любой момент выстрелить. Алексей посмотрел на закрытую дверь палаты, потом снова на телефон. Нервы начали его подводить.

Богдан вошел в больницу, держа свернутый халат в руке, но на первой же лестнице развернул его и надел. Потом натянул маску. Охранник на этот раз на него даже не посмотрел.

Богдан прошел по больнице, заглянул через окошко в двери в коридор перед палатой свидетельницы. Там сидел только давешний полицейский.

– Господи, спаси и сохрани душу раба Твоего, – пробормотал Богдан и с силой толкнул дверь. Пересек коридор, остановился возле полицейского, показал пакетик с таблетками. – Доктор сказал, нужно дать пациентке трамадол. – Богдан нетерпеливо щелкнул пальцами. – Можно к ней?

Сначала собирался сам представиться доктором, но потом испугался, что полицейский уже видел лечащего врача девушки и может счесть появление другого доктора подозрительным.

Полицейский вскочил и даже потянулся отдать честь, но в последний момент опустил руку, указал на дверь.

– Проходите, пожалуйста, – сказал он. Богдан ему кивнул, прошел в палату.