Охота на льва

На караван мы уже летали, но случайно, когда вдруг меняют задание, и приходиться выбрасывать с бортов уже готовый к взлету, какой-нибудь несрочный груз, и впускать лязгающий оружием досмотровый взвод. На досмотр я летал пару раз, и ничего интересного не случилось. Оба раза караваны были небольшие, караванщики после моей очереди вдоль цепочки верблюдов покорно останавливали караван и поднимали руки. Пока выскочившие из чрева вертолета солдаты шмонали верблюжью поклажу, караванщики так и стояли с поднятыми руками, не опуская их даже когда ведущий борт пары взлетал, накрывая их пыльным вихрем, - все это время над караваном барражировал ведомый, держа его под прицелом.

- Да, не те здесь караваны, не те, - говорил командир разочарованно, - Вы, ребята, даже не представляете, какие особи водятся на кандагарском участке границы! Однажды мы забили караван в полтораста верблюдов. Они нас самих чуть не забили, с ближайшего кишлака к ним помощь подошла, а мы спецназ даже подобрать не можем, их к горе прижали, из минометов уже начали крыть. Пришлось и "крокодилов" на помощь звать, и бронегруппу. Справились! Как говорил генерал Чернота, прелестный был бой, преле-естный!Утро, солнышко, а не жарко, тепло, а не жарко... А тут духи не боевые какие-то, хозяйственные - одеяла, чайники...

То же самое он сказал Тихому, закончив, что на большую добычу вряд ли стоит рассчитывать. Тихий возразил:

- И, тем не менее, местные духи все это время пополняли свой боезапас. Значит, караваны идут, причем из Ирана, и проникают они, в основном, на нашем, сабзаварском, участке. Здесь и рельеф не слишком гористый, и зеленка, - есть, где прятаться днем. Идут они, в основном, ночами. Если днем - почти сто процентов - мирные. Их вы и досматривали. Нужна работа по сбору разведданных и только потом - по их реализации. И твой кандагарский опыт, товарищ капитан, - сказал он готовящемуся возразить командиру, - нам понадобится в первую очередь...

Командир промолчал, только пожал плечами - все еще скептически, но уже соглашаясь. И, когда началась работа, он вместе с Тихим и Васей принял самое азартное участие в разработке планов. Как-то раз я захотел поприсутствовать на одном из таких собраний трех командиров, посмотреть и послушать, как настоящие военные планируют боевую операцию. Когда я, постучавшись, открыл дверь и вошел в балок с шутливым "разрешите присутствовать", все трое, подняв головы от карты, над которой склонились, посмотрели на меня.

- Что-то случилось? - наконец спросил командир.

- Да нет, - сказал я, - просто хотел посмотреть, как коллективный чапай думать будет.

Моей шутке засмеялся только Вася. Командир переглянулся с Тихим, подошел ко мне, взял за локоть, ненавязчиво разворачивая меня к выходу.

- Слушай, - сказал он ласковым голосом, - а сколько у нас на борту пулеметных цинков?

- Лента в пулемете и пять цинков под скамейкой, - ответил я. - Обычный мой запас.

- Мы тут подумали, - сказал командир, - нужно больше. Встрянем в заварушку, все вылетает в секунды, сам знаешь. Вдруг еще в двери пулемет придется ставить. Так что, будь добр, и Дервишу передай, - добавьте еще столько же...

- Погоди, - сказал Тихий, - я вам сейчас помощника подгоню, моего пулеметчика. Он это дело любит - ленты набивать...

Мы вышли из кондиционерной прохлады балка в мартовский, жаркий уже полдень.

- Уржум! - крикнул Тихий в сторону капонира с палатками, и, когда из ближней палатки выскочил боец и подбежал к нам, на ходу застегиваясь, сказал: Поступаешь в распоряжение товарища лейтенанта, поможешь набить ленты для наших вертолетов. Задача ясна?

- Так точно, товарищ лейтенант! - приложил руку к панаме солдат, отошел на несколько шагов и остановился в ожидании.

- Извини, - сказал Тихий, - потом все объясню.

- Узок ваш круг, страшно далеки вы от народа, - сказал я. - Между прочим, когда декабристы оттолкнули Пушкина, он обиделся и написал "Бориса Годунова"...

- Ты так думаешь? - сказал Тихий, с интересом глядя на меня. Как-нибудь поговорим с тобой о Пушкине. Что касается декабристов, они были правы, и спасли наше все от крупных неприятностей.

Мягко хлопнув меня по плечу, он ушел обратно в балок.

- Что, и тебя послали? - услышал я знакомый насмешливый голос из курилки. Там, в оранжевой тени тента из парашютной ткани, сидел ведомый Артемьева капитан Киекбаев, он же Джама. В одной руке он держал раскрытую книгу, в другой - дымящуюся сигарету, рядом на лавке стояла ополовиненная бутылка смородиновой "Доны".

- Меня послали увеличивать боезапас на обеих машинах, - сказал я. - А ты чего прохлаждаешься, товарищ капитан?

- Да не притворяйся, - узкие глаза капитана превратились в щелочки, - как мне было объяснено, меньше знаешь - лучше спишь. Болтун, сам знаешь, находка для шпиона. Как сказал мой ведущий - даже если не сболтнешь из врожденной болтливости, выкрадут, будут пытать, все равно расколешься... - он засмеялся. - Ну а нам чего. Главное правило - работы не проси, от работы не бегай. Вот я и не бегаю, сижу, читаю. - и он снова поднял книгу.

На обложке значилось: "Марсианские хроники".