Охота на льва

Казалось, что после всего услышанного Несса уже утратила способность удивляться чему бы то ни было, однако такие новости потрясли ее до глубины души. Видимо, Андрей тоже повредился рассудком в компании с полковником — иначе нельзя было объяснить то, что он рассказал Хурвину о Земле и Гармонии, а тот поверил.

— И где же мы были? — спросила она мягко, стараясь не провоцировать полковника на гнев. Хурвин слегка сжал ее пальцы, и этот жест выглядел ободряющим: дескать, нечего волноваться — ты среди друзей, и теперь тебя никто не обидит.

— Я понимаю, что это ваша с отцом тайна, — начал Хурвин, — и будьте уверены, что я сохраню ее надежней, чем камни этих стен. Да, госпожа, я знаю, что вы и доктор Андерс провели несколько лет в странах Заморья и не понаслышке знакомы с тамошней тиранией. И я еще знаю, что ваш супруг, ученый и борец с несправедливой властью, был казнен по ничтожному обвинению. Госпожа, я заверяю вас в искреннем почтении и к вам, и к нему.

Несса обернулась к Андрею и взглянула ему в глаза. Он выдержал ее гневный взгляд; Несса несколько долгих минут молчала, пытаясь собраться с мыслями, а затем произнесла, медленно, чуть ли не вразбивку:

— Никогда больше не говорите об этом. Ни при каких обстоятельствах. Никогда.

Хурвин кивнул и осторожно опустил руки Нессы.

— Мы не торопим вас, — промолвил он спокойно, и внезапно в выражении его лица мелькнуло что-то, напомнившее Нессе Олега: она сама удивилась своему ощущению и даже испугалась его — настолько оно было необычным. Подойдя к столу, полковник взял толстую тетрадь в кожаном переплете и протянул Нессе. Та послушно взяла ее и открыла наугад. «Все диктатуры начинаются одинаково», — прочла Несса строку, написанную крупными, почти печатными буквами.

— Мой дневник, — пояснил Хурвин. — Доктор Андерс уже прочел его, даже сделал кое-какие пометки… Прочтите и вы. Возможно, тогда мы сумеем лучше понять друг друга.

* * *

Сидя на балконе, Несса смотрела, как над дворцовым парком поднимается луна. Тени деревьев причудливо переплетались внизу, на темных клумбах; маленькие электрические фонари придавали летнему сумраку романтическое очарование.

Тетрадь полковника лежала рядом, на полу. Прочитав, Несса просто разжала пальцы и выронила ее.

А вечер был таким чудесным… Сейчас бы гулять где-нибудь в парке, в приятной компании и не задумываться о политике и власти — однако приятной компании у Нессы нет и не предвидится, поэтому волей-неволей остается сидеть здесь, словно старая насупленная сова в дупле, и размышлять о природе тоталитарных диктатур.

Полковник и Андрей, конечно, преувеличивали. Шани не строил в Аальхарне вторую Гармонию; он был для этого слишком умен — насколько Несса успела его узнать. Идеальный мир с номерами вместо людей еще не родился. Нессе пришло на ум, что, наверно, так люди воспринимали свое время и свою историю при первом президенте Гармонии: полная победа разума, пульс великой эпохи, двери, распахнутые в торжество науки и прогресса, и человек, который приведет страну к вечному процветанию.

Аальхарн процветал, с этим сложно было поспорить. Однако… Несса закрыла глаза, и во внутренней тьме всплыли ровные буквы с небольшим наклоном влево: