Охота на олигархов

Несмотря на неурочное время, к ним в камеру заглянуло по очереди всё местное начальство. Тюремных чинов интересовал вроде бы лишь один вопрос: «Нет ли у арестантов жалоб на условия содержания?» И с чего бы им было так разволноваться? На ночь–то глядя?

На самом же деле эти сытые медлительные дядьки в погонах приходили просто на него поглядеть. Как на некую диковинку. Надо же: вот живой человек с руками, ногами, головой, который пытается обвести вокруг пальца саму Систему!

…Репортаж с пресс–конференции Сигизмунда Карловича Пойды, данной им у ворот «Матросской тишины», Гоша с сокамерниками наблюдал по телевизору.

О готовящемся заявлении сообщили ещё в анонсе вечерних новостей. Ведущая передала слово корреспонденту. Серьёзный парень в белой рубашке и красном галстуке, видневшемся через распахнутый вырез тёплой куртки, доложил обстановку:

— Интрига вокруг неожиданного ареста главы «Севернефти» Георгия Сидорова, похоже, достигла очередного апогея. Сегодня уже с утра по многим информационным каналам прошло сообщение о том, что в семь часов вечера у ворот «Матросской тишины» адвокат Сидорова Сигимузнд Пойда сделает важное заявление. Такого ажиотажа возле знаменитой тюрьмы не было уже со времён ареста главы УКОСа Ходырева. Представители практически всех российских и многих зарубежных телеканалов начали собираться здесь задолго до объявленного времени…

Пошла репортажная картинка. Ещё при свете дня толпа телевизионщиков буквально брала в кольцо вход в тюрьму. Камер было уже больше двадцати, а новые и новые телегруппы всё продолжали прибывать. Гаишный капитан с полосатым жезлом едва успевал разруливать движение, указывая новоприбывшим, где припарковать очередную машину.

— После взятия штурмом самолёта «Севернефти», — продолжал корреспондент, — на котором из Лондона прибыл господин Сидоров, нам так и не удалось получить внятных комментариев по этому поводу из официальных источников. Как в правоохранительных органах, так и в правительстве. Словно все наложили на себя… обет молчания и…

— Кирилл! — встряла на всякий случай ведущая. — А где же сам господин Пойда?

— Да, Ирина! — ответил корреспондент, оглядываясь по сторонам. — Господин Пойда пока не появился. Но мы все ждём его с минуту на минуту…

— Хорошо, Кирилл! Оставайтесь на связи! — ведущая перевела взгляд в другую камеру и сообщила об очередном теракте в Багдаде.

Оба сокамерника, и Калистратов, и Сёмушкин, в свою очередь перевели взгляды на Гошу: ну и где же твой адвокат со своим заявлением? Гоша в ответ успокоительно кивнул:

— Господин Пойда хорошо умеет держать паузу! Если его, конечно, не задержали… в процессульном порядке. Но это — вряд ли, — Гоша улыбнулся, хотя затянувшаяся пауза и ему начинала не нравиться.

Но тут, уже после сообщения о встрече Президента с вице–премьером Демьяновым, на которой, как выяснилось, были обсуждены вопросы подготовки северных районов к зиме, на экране вновь появился корреспондент:

— Да, Ирина. Господин Пойда уже вышел к журналистам. Послушаем его заявление.

На ступеньках у тюремного входа, возвышаясь надо всеми, шелестел бумагами Сигизмунд Карлович. Шелест бумаг через микрофон был слышен так жестко и отчётливо, словно бумаги не перелистывали, а рвали.

Кто–то из журналистов не выдержал:

— Господин Пойда! Так какие кардинальные изменения в деле Сидорова и «Севернефти»?

Пойда поднял глаза от бумаг и кашлянул в кулак:

— Во–первых, господа, спасибо, что пришли. Во–вторых, господин Сидоров не является более председателем правления «Севернефти». Так что вопросы по «Севернефти» — не к моему клиенту и, соответственно, не ко мне. Ну, а в третьих… Я уполномочен зачитать вам заявление господина Сидорова, официально сделанное им накануне ареста, а именно тринадцатого января сего года, — Пойда вновь пошелестел бумагами, прямо как Жванецкий на сцене. И продолжил, уже по бумажке: — «Я, Сидоров Георгий Валентинович, находясь в здравом уме и трезвой памяти, официально объявляю, что все мои заявления и решения, принятые от моего имени в период моего нахождения под арестом, считаются недействительными». Подпись господина Сидорова заверена личной подписью и печатью королевского нотариуса Вильяма Спенсера Батлера. Лондон, тринадцатое января две тысячи четвёртого года, — Сигизмунд Карлович поднял очи и обвёл взглядом на мгновение притихших журналистов…

На экране мелькнула лицо телеведущей, что–то говорившей без звука. Картинка от «Матросской тишины» на студийном мониторе мигнула, сменившись беззвучными же кадрами с какого–то собрания.

К ведущей, наоборот, вернулся дар слова:

— Извините, у нас прервалась связь с нашим корреспондентом. Мы ещё вернёмся к этому репортажу, — она лучезарно улыбнулась и перевела взгляд вновь на другую камеру, переключая внимание зрителей. — Под Москвой, в пансионате «Луч» прошёл очередной съезд представителей малого и среднего бизнеса…

Гоша с сокамерниками успели выпить чаю до того момента, как заскрежетала дверь камеры:

— По вашу душу идут, — усмехнулся молчаливый Сёмушкин.