Охота на отражение

— Год назад эта тварь сдала меня с потрохами Руфиеву. Тот только чудом не успел до меня добраться — какая-то добрая душа его пришила. Но я не мать Тереза, чтобы прощать направо и налево. И счастье этого козла, что все было давно. Иначе он зуботычиной не отделался бы.

— Да все знают, что ты и завалил Руфиева!

— Ого! Правда? Тогда скажи мне — почему я не в тюрьме? Почему меня год назад отпустили? Молчишь? Так вот, послушай. Ты должен знать, что по закону надо доказывать преступление. А так ты зря воздух языком гоняешь. Молчи, пацан, будь хитрым.

Ревякин гневно фыркнул. Больше всего его раздражала манера Юрия звать его пацаном. Ну, в общем, понятно — и вправду дяденька в полтора раза старше. Но все равно обидно. Как будто бы он, Сергей Ревякин, не капитан милиции и не следователь по особо важным делам.

— Ладно, теперь нас ждет продолжение экскурса в мир кавказской диаспоры города Сочи. Объясняю, с кем мы только что имели дело. Это Азиз. Он не очень крупная фигура, но на редкость осведомленное лицо. Я уверен, что если бы имелась возможность его чуть тряхануть, то наверняка он рассказал бы нам еще что-нибудь. Но тряхануть его ты бы мне не дал. Потому едем непосредственно к Мирзоеву. Это похуже, потому что Мирзоев — фигура. И если что — может так дернуться, что от нас полетят клочки по закоулочкам. Но мы же ему не дадим этого сделать, правильно?

— Только давай без рук!

— Постараюсь. Я человек тихий, если не давать мне повода к разгонам. И на этот раз, я думаю, обойдется без исключений. Хотя, конечно, всякое может произойти.

— Давай без «всякого»!

— Не будь занудой. Смотри на мир веселей. Сейчас мы с тобой нанесем визит такой крупной рыбе, какую ты в жизни не видал.

— Он уголовник?

— Дурацкий вопрос. Уголовник — это шантрапа и босяк. Нет, Мирзоев никак не попадает под это определение. С другой стороны, если ты у меня спросишь, имеет ли он отношение к преступной деятельности, я отвечу: разумеется. Правда, не к самой пакостной ее части. Он занимается гастарбайтерами, контрабандой, имеет долю в торговле марихуаной и гашишем, но скорее за предоставление своих территорий. Он — авторитет, и в первую очередь потому, что давно живет в городе. В общем, ты узнаешь много полезного, поговорив с ним.

Ревякин слушал, раскрыв рот от удивления. Кто бы мог подумать? Он неоднократно ел в той забегаловке на Солнечной, куда они сейчас ехали. Нормальное кафе, приятное. Кормят хорошо. А вот, поди ж ты, кто хозяин.

— Теперь послушай, — сказал Атаман. — Дело может оказаться действительно серьезным. И потому не путайся у меня под ногами. И чувствуй себя так, словно прикрываешь мой тыл. Хотя, что уж там, — так оно и есть. Мирзоев, конечно, не питает ко мне вражды. Но мало ли что кроется за этими вашими убийствами. Я надеюсь, ничего такого, что заставит его и помощников хвататься за кинжалы немедленно. Пистолет при тебе?

— Да.

— Патрон в ствол и держи наготове.

Ревякин послушался, хоть ему и не понравилась эта инструкция. Раз уж Атаман перехватил инициативу, то пусть будет как будет. Главное — не допустить никаких инцидентов с применением силы.

Впрочем, в результате все получилось так, как получилось, — грязно и некрасиво.

Глава 8. Секреты и поиски

1.

Увидев, в каком состоянии к ней в квартиру ворвалась Ника, Котова перепугалась и заглянула через плечо гостьи — не бежит ли кто за ней. Нет, на лестнице все было тихо и спокойно.

— Проходи, Ника. Что с тобой?

— Я… Лиза, дай воды…

— Идем на кухню.

Ника упала на стул, голову уронила на руки и всем своим видом являла человека, у которого рухнул весь мир, в котором он жил.

Котова нацедила из фильтра воды в стакан, подала Нике. Та выпила одним долгим жадным глотком. Посмотрела в глаза Лизе и сказала:

— Я не знаю, что происходит…

— Рассказывай, Ника.

Ника помолчала, а потом собралась с духом и начала рассказывать. Она старалась быть максимально точной, не ударяться в слезы, но пережитое потрясение стало для нее настоящим испытанием. Вести беседу спокойно было уже невозможно.

Лиза слушала и не знала, что думать. С одной стороны, непонятные видения, состояние дежа вю, внезапное неприятие близких людей — все это очень напоминало умопомешательство, с которым надо бороться медицинскими способами. Но, с другой стороны, Ника не казалась больной. Более того, анализ той информации, которую Лиза получила, когда Ника была у нее на приеме, подтверждал: эта женщина в здравом рассудке. Но что-то с ней не так.

— Ника, ты говорила, что увидела в зеркале женщину, носящую длинные волосы. И поняла, что это ты.

— Да, я это поняла.

— А почему ты так решила?

— Не знаю. Просто решила — и все. Ну что тут такого? Мы же не думаем, что видим кого-то чужого, когда заглядываем в зеркало? Только тут я себя сразу не узнала — все-таки всю жизнь ношу короткие волосы… Или уже не всю? Боже, я не помню, когда подстриглась!

— Успокойся. А почему ты испугалась мужа?

— Мне показалось, что он — не тот, за кого себя выдает. Он был в моих глазах чужим и опасным. И я не знаю почему. Лиза, но я ведь не сошла с ума?