Охота на судьбу

   - Но почему мне, но как же я смогу? - бормотал Азхольд, приоткрыв крохотное оконце в своей келье, дабы глотнуть немного свежего воздуха. Кузнец сорвал с себя сумку, которая в этот момент была для него просто неподъемной ношей, и зашвырнул ее в угол помещения. Звон вывалившегося из сумки предмета заставил Азхольда вздрогнуть, словно от удара молнии. На каменном полу кельи, в углу рядом с сумкой, лежал кинжал. Мужчина, хоть и будучи кузнецом, и не просто кузнецом, а мастером-оружейником обители богов, никогда не видел ничего подобного. Черное, словно ночь, лезвие кинжала было усеяно вязью рун, сияющих алым цветом, а серая рукоять клинка, искусно оплетенная сотнями серебряных нитей, оканчивалась окольцованной гардой. Азхольд с осторожностью, так, если бы это было не холодное оружие, а дремавшая гадюка, взял таинственный клинок в руки. Кузнец чувствовал силу кинжала - странную, чуждую людям, мощь, исходящую от оружия.

   - Теперь все встало на свои места, - прошептал Азхольд. Страх после прочтения им договора сделал шаг назад, сменившись слабыми искорками решимости, вспыхнувшими в глазах кузнеца, несмотря на то, что ноги Азхольда дрожали и подкашивались от пережитого им волнения.

   - Но как же Глу-Атош узнает о сделке? Все это глупо, я никогда больше не увижу его, - твердил рассудок.

   Стук в оконце тотчас вывел кузнеца из мысленых блужданий. Затмив собой дневной свет и флагман плывущих по небу облаков, на Азхольда выжидающим взором уставился черный ворон, уместившийся на малюсеньком подоконнике кельи.

   Вот теперь настало время проверить, на что способен раб, не желающий пребывать в неволе. Все это и в подметки не годилось детским запираниям в собственной комнатушке и зарываниям в себя. Клинок, казалось, подпитывал решимость Азхольда, и последний, не раздумывая, взяв с полки уголек, развернул пергамент и уверенно черканул в конце документа корявую закорючку. Давненько же он ничего не подписывал! Не дав своему рассудку времени на протест, а сознанию - дивиться сумасбродности такого поступка, Азхольд привязал к протянутой лапе ворона договор и отпустил птицу. Зажав в руке таинственный клинок, кузнец просидел в своей келье до позднего вечера, так и не потревоженный своим господином.

Глава 19. В плену

   Вождь племени гоблинов - Курзык, руководствуясь своим здравым смыслом, поступил крайне предусмотрительно, отпустив своих "недалеких" советников, для того, чтобы лично побеседовать с "разношерстной" толпой, которую группа разведчиков только что привела в лагерь. С наступленеим тяжелых для племени времен вождь окончательно разуверился в своих "шептунах" и, как уже говорилось ранее, держал советников, по большей части, для виду. Впервые перед взором Курзыка предстала такая пестрая группа, состоящая, казалось, из несоединимых элементов: друид, двое детей, орк! И - возможно барабанная дробь была бы очень кстати для такого случая - странник с другой планеты! Ах, ну да, еще увязавшийся за отрядом пес, который не был интересен вождю, а потому был оставлен за порогом гоблинского шатра. Помимо прочего, в помещении находилось с десяток вооруженных гоблинов, так сказать, в целях безопасности. Курзык молча прохаживался из стороны в сторону перед выстроившимися в линию пленниками, походя в этот момент на главнокомандующего на смотре воинского подразделения. Вождь несколько раз останавливал взгляд то на одном, то на другом члене отряда, хмурил свои темно-зеленые, словно древесный мох, брови, а затем, отвернувшись, продолжал свой заунывный заход. Создалось ощущение, что Курзык никак не мог выбрать, с кого же начать допрос. Но вот, наконец, вдохновение посетило вождя, и он, резко развернувшись на своих коротких зеленых ножках, недовольно фыркнул своим приплюснутым носом и нанес словесный удар по Гаркзыбу.

   - Что ты делал вдали от твоего воинства, орк? Почему был с этими людьми?

   Так как Курзык говорил на своем родном языке, то никаких проблем с произношением у него возникнуть не могло, а вот орку теперь предстояло отвечать вождю на языке гоблинов. Вопрос - а почему бы ему не набраться храбрости и, как посланник орков, недавно посетивший лагерь, не заговорить с Курзыком на орчьем наречии? - в данной ситуации, очевидно, отпадал сам собой. Поблажки могли быть сделаны лишь людям, не владеющим гоблинским, да и то, если у вождя будет желание вести с ними беседу.

   - Мой быть изгнан из племя.

   - Изгнан? За что?

   - Мой помочь человек.

   - Ты помог человеку во время войны? Хм, это очень опрометчиво с твоей стороны, орк, - без тени насмешки, сказал Курзык, - и где сейчас этот человек?

   - Умер.

   - Странное благородство, тем более от орков, - промолвил вождь, - но кто может поручиться за то, что ты не шпион или диверсант?

   - Мой не шпьон, - ответил Гаркзыб, сверкнув глазами, - люди видеть это. Твой гоблины видеть это.

   Вождь мимолетом бросил взгляд в сторону старшего разведчика, который находился в шатре среди остальных гоблинов и, получив от него утвердительный ответ в виде короткого кивка головой, перешел к следующему пленному.