Охота на вампиров

«Скорая» приехала еще до того, как мы закончили осмотр трупа. Но, узнав, что больная состоит на учете и является клиенткой психоневрологического интерната, врачи категорически отказались что-либо предпринимать без представителя этого учреждения. Тут вмешалась наша спасительница, Анна Ивановна. У нее конечно же был телефон лечащего врача Нины и даже телефон директора интерната. Обе дамы — и врач, и директор — приехали в течение получаса. О чем-то они тихо поспорили с работниками «скорой помощи» в прихожей, удалившись от наших ушей, но, видимо, консенсуса достигли, потому что доктор из «скорой» прошел в комнату к больной, быстро покидал в полиэтиленовый пакет ее немудреное барахлишко и увел ее в машину. Поскольку из комнаты Макара за событиями пристально следил Дима Сергиенко и ободряюще улыбался Нине, она покорно дала себя увести.

Лечащий врач задержалась на пороге.

— Историю болезни ее будете изымать? — обратилась она ко мне.

— А есть смысл? — ответила я вопросом на вопрос.

— Да, в общем, наверное, нет. У Нины олигофрения, органическое поражение головного мозга. Речь нарушена, она даже если захочет что-то рассказать, то все равно не сможет.

— Но она же как-то общается?

Женщина вздохнула.

— Она произносит несколько примитивных слов. Имена знакомых, междометия…

— Слушайте, а как же вы ее отпускаете из интерната? Как она одна тут живет, в этой дыре? — Я оглянулась на темный коридор и кухню, больше похожую на общественный сортир.

Женщина-психиатр, взявшаяся было за ручку двери, брезгливо отдернула руку и, смахнув рукавом пыль с колченогой табуретки, притулившейся в углу прихожей, тяжело опустилась на нее.

— А вы были у нас в интернате? — избегая смотреть мне в глаза, спросила она. — Вы вообще были когда— нибудь в психоневрологическом интернате? — мне даже почудилась неприязнь в ее голосе. Но уж в порядках в психоневрологических заведениях я была никоим образом не виновата.

Она, видимо, почувствовала, что я уловила ее неприязнь, и смутилась.

— Извините, — устало произнесла она. — Вам кажется, что здесь нет условий; а в интернате нашем — какие условия? Персонал грубый, бьет их, бессловесных, ворует. Вы бы видели, чем их кормят, убогих наших! Белья постельного нет, спят на голых матрасах. Отпускаем их домой, они вшей приносят, тараканов…

— Неужели вы не видели, что у Нины на шее застарелые повреждения? — прервала я ее.

— Повреждения?! Вы синяк этот имеете в виду? Да они все из дома приходят избитые, оборванные… — Она помолчала. — Да и уходят избитые… Ай!

Она махнула рукой, поспешно поднялась с табуретки и вышла за дверь, чуть не прищемив дверью шлицу пальто.

Мигулько тем временем вызвал подкрепление, в квартиру прибыли лучшие кадры нашего убойного отдела, и Костя повел их осматривать подвалы в надежде, что вурдалак прячется где-то там. Надо же, уже не боится, подумала я, вполглаза и вполуха наблюдая за происходящим и стараясь одновременно написать протокол.

Когда в протоколе расписывались понятые, из подвала вернулись грязные и обозленные оперативники. Они, не стесняясь, употребляли непарламентские выражения, в которых рассказали, что кого-то спугнули, но этот кто-то, в отличие от них, способен, вероятно, видеть в темноте или просто так хорошо знает ландшафт, что преспокойно ушел от преследования.

— Ничего, теперь уж мы его возьмем, — пообещал Костя, стряхивая с куртки паутину.

Я попросила у Димы кусочек марли и аккуратно стерла с Костиной челки свежий голубиный помет. Костя чертыхнулся. Ну все, теперь я не сомневалась, что они его возьмут, — Мигулько был доведен до нужной степени кондиции.

— Что у меня там на башке было? — нервно спросил он.

— Голуби накакали, — объяснила я, но Мигулько тут же задал еще один, весьма резонный вопрос:

— Какие, к черту, голуби в подвале?

— Значит, летучая мышь, — успокоила я его, и он весь передернулся.

* * *

Вечером мне домой позвонил Лешка и отчитался, что стаканы на экспертизу сдал, по предварительным данным, из них действительно пили кровушку. Задание он даже перевыполнил, потому что по пути к судебным медикам вдруг подумал об отпечатках пальцев и завернул к криминалистам, они обработали стаканчики и благословили их на биологическую экспертизу.

Потерпевший Витя чувствует себя лучше, не помнит ни фига, но и слава богу, потому что если бы помнил, то чувствовал бы себя хуже. А как вы думаете: подвергнуться нападению вампира и не свихнуться? Доктора считают, что у него ретроградная амнезия, мозг избегает воспоминаний, которые не в состоянии принять. Естественно…

Я, в свою очередь, отрапортовала Горчакову, что покойный Бендеря где-то рядом. После завершения следственных действий в нехорошей квартире я повела Мигулько и всех его бойцов в ближайшую забегаловку и там поила и кормила до тех пор, пока они не поклялись мне сидеть в засаде в квартире и в подвале вплоть до поимки вурдалака, — и не только вурдалака, но и летучей мыши, посмевшей осквернить шевелюру их начальника. На еду и питье пришлось потратиться из тех денег, что вчера Горчаковы выдали мне на свадебный наряд.