Охотничье братство

Все было белым: тучи в небе,Полей сверкающий простор,Холмов высокий мягкий гребеньИ чаши снежные озер.Все было тихим: ростань просек,Болота мерзлые до дна,Охапки снега в кронах сосенИ елей плотная стена.И был осмотрен каждый в ыскорь,

И снег отоптан хорошо,Когда вдали раздался выстрелИ крик приглушенный: «Пошел!»И тишину разбил на частиОбвал нестройных голосов,И яростным дыханьем страстиНаполнился простор лесов.Да, он пошел, мелькая в чаще,Таиться перестав теперь,Огромный, бурый, настоящий,

Таежный новгородский зверь!

Работы в Москве у Юрия Алексеевича сильно прибавилось, особенно после получения степени доктора. Все реже он выезжает в экспедиции, и это его печалит. В очередной мой приезд в Москву он прочел:

Конечно, неплохо: квартира, комфорт,Ковры и торшеры, на стенке офорт,Как пестрая бабочка плоскость дивана,И теплая снежность наполненной ванны,И кафель на кухне, ласкающий глаз,И синим цветком расцветающий газ.Неплохо, конечно,

но все-таки лучшеНа небе закатом зажженные тучи,Порывистый ветер, сминающий в складкиЗаплаты на старой походной палатке,И речки, которых не встретишь на карте,И путь по тайге на стремительной нарте,Распадков глубокие, длинные тени,И звезды в снегу под ногами оленей.

Трудно было Юре, в те годы уже крупному ученому, директору по науке Почвенного института АН СССР, переживать лысенковщину. Помню, с каким возмущением рассказывал он про чудовищные нелепости, выдаваемые за великие открытия в биологии, вроде появления кукушек за счет мохнатых гусениц, кур, «долбающих вредную черепашку». А позже с печалью и тревогой рассказал, как вместе с академиком Прасоловым ходил на прием к Берии по поводу ареста Николая Ивановича Вавилова. Академик сказал: «Зачем вы держите в тюрьме гордость нашей и мировой науки? Это что — наветы Лысенко?» Берия ответил: «Нет, Трофим Денисович нам сигнализировал, но у нас есть и свои данные». Узнав о смерти Николая Ивановича, Юрий написал:

Он колос брал, как мастер тонкую работу,

Как математик — сложный интеграл,Как музыкант — ликующую ноту……………………………………………Колодец каменный бесчестной клеветыВ туманный день его исчерпал силы.Но в нашей памяти навек остался ты,Веселый, ищущий и пламенный Вавилов!

Еще одно увлечение Юрия. Нет! Нельзя так назвать долгую и трепетную любовь брата к нашему Северу, к местам новгородским в частности. Откуда она пошла? Здесь мне придется сделать отступление в рассказе, тем более законное, что оно касается почти всех героев моей книги.

С самого начала наших с братом охотничьих устремлений мы обратили внимание на относительно близкие к Ленинграду глухие места Новгородской области. Однажды, путешествуя по карте, мы нашли интересный уголок: на берегу довольно большого озера деревня Крутик — три дома, а вокруг зеленое море, ближайшая деревня в восьми километрах. Вот бы поехать туда в отпуск! Далее — совпадение: институт послал меня для исследовательской работы в леспромхоз на станцию Анциферово — ближайшую к облюбованному нами месту. Было это в 1929 году.