Охотник на людей

Он нервно оглядел долину, но не увидел ничего подозрительного.

Он опустился на колени рядом с Сильвер. Он хотел выслушать все до конца. Он должен это сделать, отдавая себе отчет в том, что это знание может стать его падением.

— Хорошо, расскажи мне, что случилось. Всё. Мне нужно знать всё.

— Гейб… я… — Она сглотнула, ее глаза заблестели. — Я просто хочу, чтобы ты понял и простил меня.

— Поговори со мной, Сильвер, — мягко сказал он.

— Когда я нашла их, когда увидела, что случилось с моим Джонни, я сорвалась. Я столкнулась с Дэвидом…

— Будучи вооружена?

— Я… да.

Он тихо выругался.

— Не думаю, что я застрелила бы его в тот момент, но я хотела заставить его страдать, истекать кровью. Но он был сильнее, он отбросил меня назад, на речные камни. Я едва не потеряла сознание. Он пригрозил, что убьет меня. Он обзывал меня последними словами, говорил, что я разрушила его жизнь. Он явно до этого что-то принял. Обезумевший, неестественно сильный. Зазубренным куском ржавой жести он распорол мне грудь, а потом… — она запнулась, дрожа. — Он… изнасиловал меня. Он сделал мне больно. Прямо на расстоянии вытянутой руки от моего мертвого ребенка.

Гейб почувствовал, как у него скрутило желудок. От ярости каждый мускул в его теле окаменел. Пальцы сжали холодный ружейный ствол, весь его мир превратился в узкий, темный тоннель.

— Но прежде чем Дэвид смог меня прикончить, прежде чем он успел дотянуться до своего ружья, я вытащила нож и ударила его. Под ребра, под углом вверх. Так, чтобы убить его наверняка. Я нисколько не сомневалась, что он собирался застрелить меня. — Она умолкла.

Гейб ничего не сказал, он не знал, что и думать.

— Это была самооборона, Гейб. Поверь, это была самооборона, честное слово.

Гейб выругался про себя. Ей будет так трудно это доказать.

Если подробности признания войдут в протокол, это даст королевскому прокурору основания утверждать, что она подползла к Радкину с намерением убить его, хотя тот был безоружен и недееспособен. В тот момент ее жизни ничего не угрожало. Возможно, ей вменили бы убийство второй степени, что автоматически повлекло бы за собой пожизненное заключение. Если ей повезет, ее сочтут виновной в непредумышленном убийстве. Но в любом случае она отсидит срок.

— Стайгер откуда-то знает, что произошло в Ущелье Росомахи, Гейб. Он, должно быть, прочитал в газетах, как меня допрашивали после смерти Дэвида, видел фотографию места преступления с окровавленными тряпками. Думает он, что я убила Дэвида, или нет, не знаю, но он использовал такие же тряпки, чтобы сыграть со мной в психологическую игру.

— Кто нашел тело Дэвида?

— Какой-то охотник наткнулся на то, что осталось от него, примерно две недели спустя. Он нашел пирамиду из камней над местом, где я похоронила Джонни, а кровавая приманка все еще висела на дереве. Это делало смерти двух человек подозрительными. Он вызвал полицейских из Блэк-Эрроу-Фоллз, а потом из Уайтхорса прилетели криминалисты.

— Что заставило их допросить тебя?

— Я… я стреляла в Дэвида раньше.

— О господи, Сильвер…

— Это был просто предупредительный выстрел, когда Джонни было два года. Я прозрела, я начала видеть Дэвида таким, каким он был, и я хотела, чтобы он убрался к черту из моей жизни. Он угрожал мне, поэтому я не подпускала его к моему дому. Я стреляла, чтобы отпугнуть его. Он пытался обвинить меня в покушении на его жизнь. Тогда полицейские в первый раз допросили меня. Этот факт был занесен в протокол. Поэтому они подумали, что у меня мог быть мотив. — Секунду помешкав, она добавила: — Они думали, что я могла убить своего собственного сына.

Гейб хранил гробовое молчание, прокручивая в уме ее слова. Рассеянно потирая большим пальцем приклад винтовки, он посмотрел на серебристую снежную долину.

— Начнем вот с чего… почему ты связалась с этим Радкиным? — Ему нужно было это знать, чтобы все понять.

Она тяжело вздохнула.