Охотник за головами

Они обнаружили в Нью-Орлеане вудуистский культ, группирующийся вокруг гаитянской Королевы, ее двух сыновей и их кузена. Одним из сыновей был живущий в Ванкувере Ракстроу, другим – зобоп, проводивший церемонию. Кузен, Джон Линкольн Харди, был в семье добытчиком.

Культу требовались деньги. Частично их добывали, продавая кукол-худу и другие амулеты через аптеку в городе. Может быть, таких аптек в Штатах была целая сеть.

Как в любой древней религии, были в вуду фанатики, ждущие Мессию. Когда появилась Королева, старые ведьмы сбежались к ней, платя за участие в кровавых обрядах старыми масками, хранившимися в их семьях.

Волк надзирал за культом в Нью-Орлеане, а Лис, он же Стив Ракстроу, решил поселиться в Ванкувере. Возможно, в Штатах слишком велика конкуренция. Для заработка он занялся музыкальным бизнесом, а потом перевозкой кокаина, который переправлялся через границу в масках. Без сомнения, часть выручки поступала на юг, матери и брату.

По теории Скарлетта и Спэн Джон Линкольн Харди, он же Хорек, еще в Нью-Орлеане занимался сутенерством, удерживая девиц частично наркотиками, частично страхом перед своим "худу".

Потом Харди по какой-то причине тоже приехал в Ванкувер. Может быть, мать послала его вразумить отбившегося от рук сына. Судя по записям, семья была не очень довольна поведением Ракстроу.

С собой Харди привез Хелен Грабовски, она же Патриция Энн Палитти. Ее постигла судьба многих девушек, которых Хорек приучил сперва к кокаину, а потом посадил на иглу. В городе он первым делом нашел поставщика наркотиков для своей шлюхи. Это и был Джо Виналагилис. Сам Харди тем временем принял участие в кокаиновом бизнесе брата.

Тут его и накрыл капрал Типпл, а потом за него взялся летучий патруль и...

– Черт! Мы его упустили! – воскликнул в этом месте Рик Скарлетт.

– Знаешь, – сказала Спэн, – если мы правы, и убийства – это часть ритуала вуду, то мы будем чувствовать себя жуткими дураками, если не сумеем предотвратить еще одно.

– Ты думаешь, он использует черепа для перевозки наркотиков?

– Кто знает? Может быть, ему просто нравится убивать и таскать с собой их головы. Может, это его личный ритуал или испытание. Может, их кости продаются как амулеты или закапываются на том острове. Здесь все возможно.

– Ладно, предположим, что он убил Грабовски. Может быть, она стала ему не нужна, когда он связался с Ракстроу, или он боялся, что она как-нибудь его выдаст. Но как тогда быть с костями Лиз Грейнер?

– Может быть, он уже был здесь раньше, пытаясь найти Ракстроу, и убил ее тогда. А может, это сделал Ракстроу или они оба.

– И теперь они привыкли убивать и уже не могут остановиться. Черт, надо же было нам их упустить!

– Нам нужно было сойти вместе с ними в Спокане и посмотреть, кто заберет маски. Нужно было следить за Харди всю дорогу. Нужно было сделать много того, что мы не сделали.

– Интересно, где сейчас эти маски?

– Может быть, их тайком перевезли через границу. Или они ждут своего часа в Спокане.

– Так что же нам делать?

– Прежде всего найдем Типпла, – сказала Кэтрин Спэн.

– Я бы лучше поискал Ракстроу. Он знает, где Харди, и это его маски.

– Что толку? Так мы его только спугнем. Он же ничего не сказал в прошлый раз.

Рик Скарлетт усмехнулся:

– Ты плохо меня знаешь, Кэти. Меня не так легко одурачить. Когда мы встретимся с Ракстроу в следующий раз, уверяю тебя, он заговорит.

– Верю, верю. Но давай сначала найдем Типпла.

* * *

ОТТАВА, ОНТАРИО

17.30

В половине шестого этого пасмурного дня комиссар Франсуа Шартран вышел из здания КККП. Как обычно, он медленно шел по людным улицам центра, глядя на проезжающих мимо в длинных черных машинах служителей народа. У здания парламента он отыскал свободную лавочку, сел и закурил "Голуаз".

Днем ему еще раз позвонил Эдвард Фицджеральд, министр внутренних дел. Оппозиция опять подняла в палате общин вопрос о поимке Охотника.

– Франсуа, ты не можешь допустить больше убийств, слышишь? Ни одного.

Этот звонок не слишком взволновал Шартрана; это была часть его работы. Многие думали, что комиссар – не более чем диспетчер, сидящий за большим столом со множеством телефонов и ждущий, когда его подчиненные сделают дела. Но Шартран знал, что все обстоит иначе.

Его работа была тяжелым грузом. Каждый раз, когда в Канаде что-то случалось, за это отвечал он. А сейчас случилось очень нехорошее.

Шартрана беспокоил последний разговор с Деклерком.

В самом разговоре не было ничего особенного – разве что усталый голос суперинтенданта, – но Шартран отлично чувствовал, что его протеже на грани срыва. И немудрено – ни одно дело на его памяти не вызывало в обществе такого накала страстей, как то, что происходило сейчас в Ванкувере. Шартран получал все больше сообщений об инцидентах с участием женщин. Страх рос с каждым днем, и вместе с ним росло давление на Деклерка.

Человек, расследовавший дело Йоркширского Потрошителя, был доведен до нервного срыва. То же самое вполне могло случиться и с Деклерком.