Охотник за головами

– Вы не думайте, я вам честно скажу! – тараторила Штукина своим мажорным пионерским голосом, захлебываясь словами и брызгая на капитана слюной. – Все, буквально все в театре знали, что у Ольги Чижовой с покойной Валерией Борисовной были свои особые отношения!

– Какие это такие особые отношения? – Огромный капитан Сойка чуть заметно поморщился.

– Ну, вы же понимаете. – Штукина сощурила глаза и поджала губы.

– Не понимаю. – Капитан сделал каменное выражение лица. – Что конкретно вы имеете в виду?

– Ну, Валерия Борисовна… она… как бы это выразиться… часто одаривала своим вниманием некоторых актрис…

– Кого именно?

– Ну, говорили, что многих… но ведь никто же не признается… в общем, она старалась приблизить к себе хорошеньких молодых женщин…

Штукина замолчала, а капитан Сойка тут же подумал, что, насколько он мог заметить, молодая и красивая актриса была в театре только одна – та самая Ольга Чижова. Так что выбор у покойной мадам Кликунец был небольшой. Но зачем она нужна была этой красотке? Неужели из-за денег?

Капитан искоса взглянул на Лизавету Штукину. Она встала, а капитан оставался сидеть, таким образом они оказались одного роста. Лиза говорила что-то, округляя глаза и брызгая слюной.

«Ох и мерзкая же баба! – подумал капитан неожиданно для себя. – И глазки совершенно поросячьи».

Он сделал над собой усилие и вслушался в слова Штукиной.

– Спросите ее, почему она опоздала на репетицию! Мы ждали всем коллективом! А Главный ей вечно потакает!

– Почему? – вклинился капитан Сойка. – Почему Главный ей потакает? У него с Чижовой тоже свои особые отношения?

Штукина испугалась, что перегнула палку. Главный в гневе бывал крут. Запросто может и уволить. Актрисе ее амплуа устроиться нелегко. В каждом театре нужна только одна травести…

– Ближе к делу, – предложил капитан, – вы конкретно видели, чтобы покойная Кликунец с Чижовой ссорились, ругались, выясняли отношения?

– Нет, но она жаловалась, что Валерия не дает ей проходу…

– Кому жаловалась? Вам? – гаркнул капитан.

– Не-ет… – прошелестела Штукина, не решаясь перед лицом сурового капитана на откровенную ложь.

– Идите, – спокойно сказал капитан, но глаза его выразили Штукиной все, что он думает о ее поведении, – вы свободны.

Штукина вышла, губы ее дрожали от унижения.

«Разумеется, – думала она, уныло бредя длинным полутемным коридором назад к своим собратьям по сцене, – разумеется, эта крашеная стерва, эта содержанка, эта наглая потаскуха с длинными ногами и смазливеньким личиком уже успела состроить капитану глазки. И он, как все мужики, купился на дешевое кокетство. А может, она уже посулила ему себя в награду за то, чтобы он избавил ее от неприятностей? Что, ну что в ней хорошего? Кукла Барби какая-то!»

Тут Лиза Штукина вспомнила, что кукла Барби блондинка, а у Ольги Чижовой карие выразительные глаза и густые, темные от природы волосы. Откровенно говоря, на Барби она совсем не была похожа. Наедине с собой – но только наедине – Лиза даже могла признать, что как актриса Ольга очень даже неплоха… Именно эта здравая мысль вызвала у Лизы наибольшую злость.

«Конечно, будешь казаться замечательной актрисой, если дают такие выигрышные роли! – возмущенно думала Штукина. – Виола в „Двенадцатой ночи“, Элиза в „Пигмалионе“… Попробовала бы она хорошо, с подлинной страстью и глубоким проникновением в образ сыграть Тома Сойера на детском утреннике! Или Кристофера Робина! Или Пеппи, черт бы ее побрал вместе с ее Длинным Чулком!»

Зависть очень опасное чувство, нельзя идти у нее на поводу. Штукина внезапно ощутила такую острую и непреодолимую ненависть к Ольге Чижовой, что даже остановилась на месте. Ноги ее не держали, на лбу выступила холодная испарина, и срочно понадобилось в туалет.

Передвигаться после допроса ей разрешили свободно – ведь она рассказала уже капитану Сойке все, что знала, и еще много лишнего.

Штукина мелкими шажками устремилась к туалету. И вот там, на подходе, она увидела вдруг на полу что-то блестящее. Только ее зоркие глаза могли разглядеть в темном углу небольшую вещь. Пол покрывала густая пыль, потому что уборщица тетя Клава, раздувшаяся от гордости и переживавшая новое для нее состояние знаменитости – Человека, Который Первым Нашел Труп, так и не приступила сегодня к своим непосредственным обязанностям. И в этой пыли Лиза увидела хорошо знакомую всем в театре брошку-змейку. Лиза нагнулась и подняла брошку.

Тело змейки состояло из тщательно подобранных по размеру и форме мелких бриллиантов, а глазами ей служили два изумруда чистой воды. Брошку эту очень любила носить покойная Валерия Борисовна Кликунец, и про это знали все в театре, от Главного до швейцара.

Но как она здесь очутилась? Возможно, Валерию убили здесь и брошка упала на пол в процессе борьбы? Или ее потом выронил убийца, когда убегал? «Но куда он бежал? – задала сама себе вопрос Лиза. – В туалет, что ли?»